Вождь злобно спросил:

— Лизюков у немцев? Перебежал?

«Красной звезде» запретили печатать некролог Лизюкова.

Членом военного совета 20-й армии стал дивизионный комиссар Петр Николаевич Куликов. Начальником штаба в армию Власова назначили генерал-майора Леонида Михайловича Сандалова, которого ждала большая военная карьера.

Власов добился откомандирования военного врача 3-го ранга Агнессы Подмазенко в распоряжение санитарного отдела управления подчиненной ему армии. Она лечила офицеров штаба армии, была награждена двумя медалями. Одна из них — «За отвагу» — ценилась на фронте. 27 января 1942 года она уехала к матери в город Энгельс рожать ребенка (сына записала на свою фамилию), поэтому не попала с Власовым на Волховский фронт и в плен.

Жену Власова в 1942 году приговорили к восьми годам лагерей, любовницу в 1943-м — к пяти. Полученные ими письма от Власова чекисты изъяли, поэтому эти послания сохранились. Поражает поразительная для офицера высокого ранга неграмотность, Власов писал со множеством грамматических и орфографических ошибок.

10 ноября 1941 года Власова принял Сталин. Он рассказывал потом — и не раз, как попросил у вождя танки.

— У меня нет танков, — ответил Сталин и вдруг улыбнулся. — Товарищ Маленков, сколько танков можем мы дать товарищу Власову?

— Пятнадцать, — ответил Маленков.

— Значит, получите пятнадцать танков, товарищ Власов. Больше у меня нет.

В полном восторге Андрей Андреевич рассказывал любовнице о посещении Кремля:

«Меня вызывал к себе самый большой и главный хозяин. Представь себе он беседовал со мной целых полтора часа. Сама представляешь какое мне выпало счастье. Ты не повериш такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Спросил меня: где моя жена и вообще о здоровьи. Это только может сделать ОН, который ведет нас всех от победы к победе. С ним мы разоб’ем фашистскую гадину».

Вот так и писал Власов — с чудовищными ошибками.

В тот же день генерал засел за письмо жене, Анне Михайловне, и примерно в тех же словах поделился и с ней своей радостью:

«Ты не поверишь дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни. Я беседовал с самым большим нашим Хозяином. Такая честь выпала мне еще первый раз в моей жизни. Ты представить себе не можешь как я волновался и как я вышел от него воодушевленным. Ты видимо даже не повериш, что у такого великого человека хватает времени даже для наших личных дел. Так верь он меня спросил где у меня жена и как живет. Он думал что ты в Москве. Я сказал, что далеко, поэтому в Москве и часу останавливаться не буду а поеду обратно на фронт. Дело не ждет».

Внимание вождя к его семейной жизни Власов щедро поделил между обеими женщинами. Каждая уверилась в том, что именно о ней говорили в Кремле…

«Власов запомнился мне высоким мужчиной со стрижкой «ежиком», в круглых очках в тонкой пластмассовой оправе, — рассказывал Григорий Яковлевич Рудой, переводчик разведотдела штаба 20-й армии. — Ходил он в валенках, стеганых ватных брюках и меховом жилете поверх гимнастерки с генеральскими звездами. А еще он был виртуозным матерщинником».

Штаб армии располагался в микрорайоне Химок, который именовался Соцгородок. Рудой доехал от площади Свердлова на автобусе № 2 до Речного порта, перешел по мосту через канал Москва — Волга и добрался до места назначения. Штаб располагался на первом этаже большого дома. Три комнаты отдали разведотделу. Четвертую занимал командующий армией генерал Власов со своей «походно-полевой женой», военврачом Подма-зенко.

В состав 20-й армии входили две стрелковые дивизии, три стрелковые бригады, два танковых батальона.

Стояли сильные холода, но командующий фронтом Жуков издал приказ, в котором говорилось, что обморожение приравнивается к самострелу и виновный предается суду военного трибунала. А многие солдаты были в ботинках и обмотках, не имели валенок. Офицеры должны были расписаться, что с приказом ознакомлены.

С 6 декабря 20-я армия участвовала в контрударе, отбросившем немцев от Москвы. Армия Власова наступала из района Красной Поляны и, преодолевая упорное сопротивление противника, выбила немцев из Солнечногорска и Волоколамска.

11 декабря 1941 года Власов писал жене: «Наша жизнь теперь стала веселее — главное бьем фашистов и гоним их без оглядки. Прошли уже те времена когда они считали себя непобедимыми».

16 декабря в штаб Власова привезли американскую журналистку Ларри Лесюер, затем французскую — Ив Кюри. Каждая поездка иностранных журналистов в войска была большим событием, им разрешали брать интервью только у тех, кто был в особом фаворе. Иностранные журналисты писали о Власове как о молодом командире с большой перспективой. Ив Кюри: «Этот человек умеет сражаться не только с решимостью, не только с мужеством, но и со страстью».

20 декабря контрнаступление 20-й армии натолкнулось на подготовленную оборону врага и остановилось.

В сообщении Совинформбюро о разгроме немецких войск под Москвой имя генерала Власова упоминалось в одном ряду с именами будущих маршалов Рокоссовского и Говорова. В газетах под шапкой «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы» поместили фотографии генералов, оборонявших столицу, в том числе Власова. А кого отметить — решал лично Сталин. За контрнаступление под Москвой Власов получил второй орден Красного Знамени. 24 января 1942 года был произведен в генерал-лейтенанты. Сообщение о присвоении нового звания напечатали в газетах.

Это был пик военной карьеры генерала Власова.

В каждом письме Власов обещает скорую победу над врагом:

«Деньги мне здесь и тратигь-то некуда. Все у нас есть: сыты, обуты, одеты, да еще и по сто грамм водки так что нам уютно, тепло и весело. Ты не представляй нашу жизнь печальной. Наоборот мы бодры и сильны духом и техникой и с радостью выполняем свой долг за Родину уничтожаем фашистскую шваль, помешавшую устроить нам радостную и счастливую жизнь. Недолго осталось им топтать нашу священную землю».

После завершения контрнаступления под Москвой в расположение 20-й армии, которая сыграла важную роль в битве за Москву, приехали знакомиться с прославившимся генералом ответственный редактор «Красной звезды» генерал-майор Давид Иосифович Ортенберг и писатель Александр Юрьевич Кривицкий.

«В штабном блиндаже, — вспоминал Ортенберг, — нас встретил мужчина высокого роста, худощавый, в очках с темной оправой на морщинистом лице. Это и был Власов. Посидели с ним часа два. На истрепанной карте с синими и красными пометками овалами и стрелами он показал путь, который прошла армия от знаменитой Красной Поляны, чуть ли не окраины Москвы, откуда немцы могли уже обстреливать из тяжелых пушек центр города. Рывок большой, быстрый совершила армия…

Видели мы Власова