– Я серьезно. О чем ты мечтаешь больше всего на свете?

Я поняла, что Рыжая не шутит, и задумалась.

– Конечно, я бы хотела, чтобы мы были свободными. А еще… а еще, думаю, мне бы хотелось стать журналистом.

Рыжая кивнула:

– Да, быть журналистом – это круто.

– А ты? – спросила я. – О чем ты мечтаешь?

– О чем я мечтаю? О том, чтобы рисовать. Я так давно этого не делала.

Нас заметил охранник и махнул нам рукой, чтобы мы шли вперед.

– 86 и 113, пошевеливайтесь!

Рыжая положила руки мне на плечи:

– Пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы осуществить свои мечты.

Я улыбнулась:

– Хорошо. Но с одним условием: ты сделаешь то же самое.

Рыжая дала мне пять.

– Мне плевать на ад и рай…

– …говори правду или умирай!

Теперь мне был понятен смысл этой странной сцены. Рыжая знала, что я выберусь из лагеря. Она знала и ничего мне не сказала.

– Об этом знает твоя подруга и все девушки в лагере, – сказала Сара. – Если ты останешься здесь, охранники в конце концов заметят, что ты беременна. Они доложат Реверу. И ты ведь догадываешься, что тогда тебя ждет?

Да, я догадывалась. Но мне было очень тяжело решиться на то, чтобы бросить Рыжую и остальных Кошек.

Сара наклонилась ко мне:

– Я знаю, что ты чувствуешь. Если бы Александр мог, он выпустил бы из этого лагеря всех. Но пока это невозможно. Однажды, думаю, очень скоро, это произойдет. Потому что все это не может продолжаться слишком долго. Постепенно девушки по всему миру становятся Кошками. Этому ничто не может помешать. Что бы там ни говорили сторонники Лиги и члены правительства, нельзя изобрести ни вакцину, ни лекарство от Мутации. Савини это знает. Мы такие, какие есть, и такими мы и останемся. Это заложено в наших генах на самом глубоком уровне.

– Хромосома Т…

– Да! Люди начинают понимать. Все меняется. Скоро все будет иначе. Их мир, их старый мир рушится прямо на глазах. Савини лишится власти. Би, или как там их еще называют, выпустят на свободу. Я знаю, что твой парень Том сидит в тюрьме; его тоже отпустят. Лагеря закроются. Кошки обретут свободу. Но пока что, оставаясь здесь, ты, Лу, подвергаешь себя опасности. Большой опасности. И ты это знаешь.

Я опустила глаза. Я не знала, что сказать.

– Лу. Ты беременна, с этим ничего не поделать. Не знаю, хочешь ли ты этого ребенка. Это не моего ума дело, выбирать придется тебе. Но если ты сама хочешь остаться в живых, тебе надо уходить.

Мне пришлось признать, что Сара права. Это было ужасно несправедливо. Но Сара была права.

Наконец я кивнула:

– Хорошо, Сара.

Она улыбнулась:

– Пойдем скорее, пока у охранников не началась пересменка.

Она протянула мне одежду, которую принесла с собой. Черные джинсы и толстовку.

– Подожди. Я хочу кое-что сделать.

Я понимала, что глупо просить что-то у Сары, которая освобождает меня из лагеря, но это было кое-что очень важное. Для меня и для Рыжей.

Я положила фотографию родителей на стопку одежды. Затем встала и взяла с полочки у входа фломастер. Я нацарапала несколько слов на первой странице «Ловца на хлебном поле».

– Что ты делаешь?

– Я хочу, чтобы эту книгу отдали Рыжей.

Сара закатила глаза.

– Господи, Лу, ты ненормальная.

Я обхватила ее лицо руками.

– Сара, я вынесла все это только благодаря ей. Передать ей книгу не так сложно, но если это ее подбодрит… Ты не знаешь, каково это – жить здесь. Ты не имеешь об этом ни малейшего представления.

В конце концов Сара сдалась.

– Посмотрим, что я могу сделать.

Она встала и открыла стеклянную дверь, ведущую в коридор.

Я слышала, как она пытается договориться с охранниками. Я воспользовалась моментом, чтобы переодеться. Через несколько минут Сара вернулась вместе с охранниками.

– Порядок, отдай им книгу.

Я протянула «Ловца на хлебном поле» охраннику, которого чуть не убила.

– Моя подруга носит на форме номер 86. Отдайте эту книгу ей.

Мужчина сурово посмотрел на меня. На его шее еще виднелись следы моих когтей.

Я ему совсем не доверяла, но у меня не было выбора. Передавая книгу охраннику, я пыталась унять дрожь в руках. Он взял ее, злобно скривив лицо.

– Номер 86, не забудьте.

Мужчина вернулся в коридор.

Второй охранник снял с шеи магнитную карту.

– А теперь вам надо поторопиться!

Мы подошли к тяжелой металлической двери. Охранник вставил карту в считывающее устройство. Дверь приоткрылась со звуком, похожим на вздох. Мы выскользнули на улицу, и охранник закрыл за нами дверь.

Вот я и на свободе. Это оказалось так просто.

Я вдохнула холодный воздух. Казалось, что здесь он пахнет и ощущается по-другому.

Сара зажгла сигарету и направилась к черной машине, в которой нас ждал водитель.

– Дашь мне одну? – спросила я.

– Разве ты куришь?

Я пожала плечами:

– Мне казалось, что люди всегда выкуривают сигарету, когда выходят из тюрьмы.

Сара протянула мне пачку и маленькую зажигалку. Я зажгла сигарету, и к небу потянулась струйка дыма.

Сара открыла дверцу машины.

– Садись назад.

Я не двигалась с места.

– Я с тобой не поеду, Сара.

Она обернулась и с удивлением посмотрела на меня:

– Что?

– Я с тобой не поеду.

– Но… но что ты будешь делать?

– Мне хочется остаться здесь неподалеку.

– Лу, что ты творишь?! Я так рисковала ради тебя, а ты…

Я ее перебила:

– Ты сказала мне выбирать, и я выбрала. Но ты не переживай, у меня есть одна идея. Я хочу только одного: чтобы ты заехала к моему отцу. И сказала ему, что я в порядке и что я очень люблю их с Сати.

– Луиза, ты знаешь, что они сделают, если…

– Знаю.

– Ты чокнутая.

– Знаю, – повторила я.

Сара помолчала несколько секунд и добавила:

– Чокнутая и упрямая.

Я молча улыбнулась ей. Потом чмокнула ее в щеку:

– Прощай, Сара.

Она смотрела, как я иду прочь в темноте.