– Де Йонг строит дома для мужиков, значит… А дом на берегу реки, возле амбаров, строит?

Ёган покосился на Эрнста Кахельбаума и, видя, что тот отвечать не собирается, ответил сам:

– Да когда же ему? Он же мужичью дома строит с утра и до ночи.

Волкову это не понравилось. Но винить Ёгана и Эрнста Кахельбаума было бессмысленно: они-то тут при чем? Только сказал недовольно:

– Надобно дом на берегу реки в первую очередь строить. А мужичье подождать может.

Но даже дом для госпожи Ланге волновал его сейчас не так, как другое дело, дело еще более важное. Он повернулся к своему племяннику, который до сих пор не произнес ни слова, только слушал разговоры дяди и управляющих. «Мальчишка совсем, сколько ему – пятнадцать? Пятнадцать, наверное, есть, что ж, пора уже становиться взрослым». И кавалер заговорил с юношей тоном серьезным, даже немного строгим, при этом глядя на него пристально:

– Господин Фолькоф, полагаю для нашего дома выгодным сочетать вас браком.

Бруно покосился на своего приятеля Михеля Цеберинга – мол, ты слышал? Но тот даже посмотреть в его сторону не решился, сидел, чуть выпучив глаза. Генерал ожидал, что молодой человек теперь начнет задавать дурацкие вопросы, говорить какие-нибудь глупости, но Бруно был не таков, повернулся к Волкову и сказал спокойно:

– Думаю, дядя, вы нашли для меня хорошую невесту.

– В этом даже не сомневайтесь, – произнес кавалер, а про себя удивился спокойствию и выдержке племянника, – ваша невеста представляет один из самых известных домов – она из дома Райхердов.

– Райхерды! О, мы слышали о них, – откликнулся дружок племянника Михель Цеберинг с большим уважением. – У них много барж на реке и много складов.

Волков лишь взглянул строго, и тот сразу замолчал.

– Что ж, это действительно знаменитый род, – произнес Бруно.

– Вашей невесте… – Кавалер сделал паузу. – Она немолода, ей уже двадцать пять, она вдова, и у нее двое детей. Надеюсь, друг мой, вас это не оттолкнет.

Второй раз за этот разговор племянник покосился на своего приятеля, но тот и на этот раз ничего не сказал. После взгляда генерала он почти не решился бы говорить снова. Поэтому Бруно поглядел на дядю.

– А не очень ли она стара? – вымолвил юноша. – А пригожа ли?

«Волнуется он. Что ж, волноваться тут надобно, дело-то серьезное».

– Я ее не видал, – сказал генерал. – Но этот брак – союз домов, дорогой мой племянник, тут, как говорят, с лица воду не пить. Всякая женщина из фамилии Райхерд – желанная невеста.

– Да, я знаю, дядя, знаю, – согласился Бруно, – я во всем хочу походить на вас, вы тоже женились не из приязни, а чтобы сочетаться с домом графов Маленов.

«Будь они трижды прокляты».

А молодой человек продолжал:

– Жена нужна для дела, а уж для приязни я заведу себе в доме сердечного друга, как сделали вы.

– Не нужно держать в доме сердечного друга, – назидательно сказал Волков. – Для того я и строю дом на берегу реки. Две дамы под одной крышей не уживаются.

– Истинно, – вдруг кивнул Ёган, – две волчицы в одном логове нипочем не уживутся.

Все, кто присутствовал при этом разговоре, посмотрели на него, и он замолчал смущенно.

– Я понял, дядя.

– Вот и прекрасно, друг мой, смотрины будут через тринадцать дней в Лейденице. Там вы и увидите свою невесту. А пока езжайте в Мален и купите себе хорошую одежду. Нет… Поезжайте в Ланн, там живут лучшие портные, что есть по эту сторону гор. Денег я вам дам, коня возьмете из моих конюшен. А еще в помощь я пошлю с вами господ Габелькната и Румениге. Они из Ланна, они там все знают.

– Дядя, а можно мне такой костюм, как у вас? Тот, что синий.

Волков кивнул и сказал:

– Отправляйтесь завтра же. Купите и шапку себе лучшую.

– Дядя, у меня есть дела, может, мне их закончить?

– Главное дело для вас сейчас – это свадьба, – назидательно произнес кавалер, – а дела ваши закончит за вас ваш товарищ. – Волков указал на Михеля Цеберинга.

Тот сразу согласился:

– Езжайте, Бруно, раз так, я тут все дела сам поделаю.

Глава 34

Дел у него было много и трат никак не меньше, но впервые в жизни Волков доподлинно не знал, сколько у него денег. Он получал – тратил, получал – тратил, ничего не записывая. Надеялся на свою хорошую память на числа. Но в конце концов у него все спуталось в голове. Золото, полученное от банкиров за серебро, золото, полученное с горцев, – единственное, о чем он имел представление, но ведь и до этого у него было золото. А серебру он давно счет потерял. Не было у него человека, чтобы вел счет его деньгам. Кавалер доверял Максимилиану, но молодой человек к деньгам относился достаточно пренебрежительно и не очень старательно их считал. В общем, утром следующего дня, пока Мильке и фон Реддернауф выбирали коней и лошадок из общего табуна, Волков велел поставить себе шатер и принести туда все сундуки с деньгами, позвал Максимилиана и еще хромавшего после ранения Курта Фейлинга и принялся вместе с ними считать монеты.

Глядя на россыпи золота, кучами валявшегося на ковре, кавалер не испытывал каких-то особых чувств. Раньше, лет десять назад, он готов был отправиться в рискованное предприятие и за десять желтых кружочков, а теперь же… Нет, никакой радости, просто ресурс.

Они пересчитывали монеты и складывали их по сто штук в небольшие мешочки, а те помещали в сундуки и записывали все на бумагу. Шестнадцать тысяч двести семьдесят, в основном гульденов, но были и флорины, и кроны, и даже несколько дублонов. Все уместилось в три небольших, но тяжелых сундука. Несколько монет кавалер положил себе в кошель, по одному дублону дал Максимилиану и Фейлингу. Стали считать серебро. Пятьдесят семь тысяч талеров. Пара сотен в кошель пошли, на расходы. Две с половиной тысячи Мильке на покупку лошадей, полторы сотни за возы, палатки, посуду. Еще, наверное, ему придется выкупить у солдатских корпораций остатки провизии. Мало ли, зиму его мужикам надо как-то пережить. Также генерал держал в голове, что ему предстояло выплатить содержание тем солдатам и офицерам, что остались гарнизоном в лагере. А еще лафеты для пушек заказать. Быстрее бы уже Райхерд протолкнул договор в совете кантона, иначе Волкову каждый месяц придется выплачивать