— Как давно ты встречаешься со своим сводным братом? — спрашивает Филлипс, и в его тоне нет осуждения.

— Несколько недель.

Эйвери опирается локтями на стол между нами: — Когда это началось?

— В прошлом месяце. Мы ссорились, как и всегда, но потом это просто… случилось, — обхватываю себя руками. — И потом продолжилось.

— Вернемся к вечеру выпускного, — говорит Эйвери. — Ты заявила, что боялась, что кто-то заметит тебя, когда ты была на заднем сиденье его джипа. Что произошло после этого?

— Он предложил поехать домой и подождать, пока родители лягут спать, чтобы мы могли, как обычно, потрахаться в его спальне, но я… — замолкаю на полуслове.

— Ты что?

— Я не знаю… я хотела большего. Хотела, чтобы он отвез меня в какое-то более… особенное место, — пристыженная, закрываю лицо руками. — И он отвез меня в мотель.

— Magic Motel, — говорит Филлипс, и видно, что он пытается скрыть веселье.

— Да, он самый.

Детектив Эйвери, однако, сохраняет серьезное выражение лица.

— Что произошло, пока вы были там?

— Мы занимались сексом несколько раз — орально и вагинально, а потом вместе приняли душ перед отъездом.

Они кивают.

Филлипс прочищает горло, прежде чем заговорить: — Ты боялась, что родители узнают, что ты занималась сексом со своим сводным братом?

На это я фыркаю: — Не только мои родители.

— Можешь уточнить, что ты имеешь в виду?

— Нокс… не мой типаж и не тот, с кем я могу связать свою жизнь. Мы полные противоположности. А что касается того, что наши родители узнают о нас… они, наверное, были бы не в восторге от этой идеи, но мы же не планировали идти к алтарю или что-то в этом роде, — пожимаю плечами, пытаясь произнести непринужденно: — Это просто интрижка.

— Значит, вы не боялись никаких последствий со стороны родителей?

Качаю головой: — Не совсем. Они бы разозлись, но, как я уже сказала, между нами ничего серьезного, так что долго это не продлится.

Детектив Эйвери вставляет колпачок в ручку и кладет ее на стол.

— Ладно, думаю, на сегодня мы закончили. Мы свяжемся с тобой, если нам потребуется дополнительная информация.

— Какие у вас были отношения с отцом? — спрашивает детектив Филлипс.

Гнев согревает мою кровь, но знаю, что должен говорить то дерьмо, которое они хотят услышать.

Потому что как только становится известно, что коп убил свою семью… люди начинают смотреть на них в совершенно новом свете.

И они это чертовски ненавидят.

Лучший вариант для меня — быть союзником.

— Мы не были близки, когда я был младше, потому что он постоянно работал, но после смерти моей мамы наши отношения улучшились.

Детектив Эйвери берется за ручку.

— Ты когда-нибудь ввязывался в драки?

Преуменьшение, блядь, века.

Пожимаю плечами, стараясь выглядеть беззаботным.

— Иногда. Мой отец был очень строг к моим оценкам и выполнению работы по дому. А один раз он надрал мне задницу за то, что я угнал его машину посреди ночи, чтобы встретиться с какой-то цыпочкой, но ничего особенного.

Филлипс делает глоток кофе.

— Что ты думаешь о своей мачехе?

На этот раз я позволяю своему гневу прорваться наружу: — Ну, теперь я думаю, что она лживая, никчемная шлюха

Брови Эйвери взлетают вверх: — А что ты думал о ней раньше?

— Ничего особенного, — откидываюсь на спинку кресла. — Я всегда знал, что придет время, когда мой отец снова женится. Пока она делала отца счастливым и не пыталась занять место моей мамы, это все, что действительно имело для меня значение.

Детектив Эйвери сочувственно улыбается мне: — Я так понимаю, вы двое не были близки.

— Мы прекрасно ладили, но нет. Эйлин не была человеком, которому я доверял или с которым хотел сблизиться. Я уважал ее как жену отца, но не более того.

— Значит, ты не знал, что у нее и вашего дяди был роман?

— Нет, — делаю паузу, притворяясь, что думаю. — Хотя, если подумать, признаки были.

Эйвери наклоняется вперед в своем кресле.

— Какие признаки?

— Ну, у жены моего дяди — у тети Леноры — боковой амиотрофический склероз. За эти годы она настолько ослабла, что больше не может ни двигаться, ни говорить… не говоря уже о сексе. — Делаю вдох и продолжаю: — Очевидно, Эйлин была женой его лучшего друга, и после того, как его нашли мертвым в машине, дядя попросил моего отца помочь раскрыть это дело. Так Эйлин и мой отец познакомились. Однако несколько раз я замечал, что они с дядей слишком долго смотрят друг на друга. Но не придал этому значения. Очевидно, я ошибался.

Они обмениваются взглядами.

— А что насчет твоей сводной сестры, Аспен?

И вот оно.

— А что с ней?

Филлипс прочищает горло: — Она утверждает, что у вас есть отношения. Это правда?

Я фыркаю: — Если под отношениями вы подразумеваете, что мы иногда трахаемся, то да.

Эйвери потирает подбородок: — Многочисленные свидетели сказали, что вы появились на выпускном. По их словам, вы танцевали, поцеловались… а потом ушли вместе.

Киваю: — Да, это правда.

Он складывает пальцы домиком.

— Она утверждает, что это просто интрижка. Ничего серьезного.

— Она права.

— Прости меня, — говорит Эйвери, — мне трудно понять, зачем танцевать и целоваться на выпускном, если ваши тайные отношения несерьезны.

Я понимаю, к чему они клонят.

— Раньше мы ненавидели друг друга, — смеюсь под нос. — Черт, мы все еще ненавидим. Но между нами также есть химия… химия, которая приводит к великолепному сексу, — переплетаю пальцы, подражая ему. — Для меня это все. Потому что, если быть откровенным, у девчонки рот как пылесос, а киска такая же горячая, как и она сама, но для нее… — пожав плечами, вздыхаю. — Вы же знаете, какими бывают девушки. Они становятся навязчивыми.

Они обмениваются насмешливыми взглядами. Затем выражение лица Филлипса и его тон становятся серьезными: — Аспен стала навязчивой?

— Она не была одержима или что-то в этом роде, но ей определенно было трудно отделить секс от отношений, — провожу рукой по подбородку. — К ее чести, она пыталась вести себя спокойно, как будто не испытывала привязанности. Однако перед тем, как отправиться на выпускной, она попросила не ждать ее, потому что после него встречается с каким-то парнем.

— И что ты при этом почувствовал?

Смеюсь: — Имею в виду, ее попытка заставить меня ревновать, очевидно, сработала. Я ведь пришел, не так ли?

Филипс кивает: — Так что же