основном о том, кто будет определять правила азиатского века. Проще говоря, экономический рост Китая за последние три десятилетия неизбежно изменил баланс сил между двумя странами, и Китай оказался в решающей степени на первом месте. При этом в силу экономического роста Индии и ее континентальных размеров вероятность того, что Дели будет низведен до уровня второстепенного игрока в Азии, да и во всем мире, невелика. Противостояние в Докламе стало предвестником более серьезного вопроса, который напрашивается сам собой: будет ли Китай диктовать меньшим государствам, какое поведение он считает приемлемым, или же Азия действительно будет многополярной, как того хочет Индия? Именно поэтому неповиновение Индии в вопросе БРИ и в вопросе о Докламе вызвало недовольство в Пекине. С тех пор как Китай начал стремиться к статусу великой державы, ни одна страна в мире - даже США - не имела смелости или наглости войти в зону, над которой Пекин претендует на суверенитет, и заставить его отступить. То, что Индия бросила вызов Китаю, было уникальным моментом. То, что Китай отступил, по крайней мере, на данный момент, сделало его еще более редким. Призрак непобедимого огнедышащего дракона не устрашил Индию.

Вместо этого Нью-Дели доказал, что другие страны должны и могут противостоять Китаю, когда на карту поставлены их национальные интересы.

Несомненно, именно эта напряженность в Индо-Тихоокеанском регионе послужила толчком к созданию новой структуры безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе - "четверки". Четырехсторонний диалог по безопасности (ЧДБ) - идея, выдвинутая почти десять лет назад в Маниле представителями Индии, Японии, Австралии и США. Инициатива была направлена на налаживание диалога между этими морскими державами в условиях растущего и напористого Китая. По иронии судьбы, именно в угоду китайским интересам первоначальная "четверка" распалась: Индия оказалась в муках коалиционного правительства, которое не смогло обосновать партнерство с США в сфере безопасности, а Австралия пыталась найти баланс между растущими экономическими связями с Китаем и обязательствами в сфере безопасности с США. По совпадению, именно в Маниле в прошлом году эти демократические страны Индо-Тихоокеанского региона согласились с тем, что «свободный, открытый, процветающий и инклюзивный Индо-Тихоокеанский регион служит долгосрочным интересам всех стран региона и всего мира в целом». Индия способна стать стержнем этой инициативы, учитывая ее географию и региональное влияние. Присоединение к "концерту демократий", как часто называют "четверку", является важным показателем тех норм, которые Индия хотела бы видеть укорененными в Индо-Тихоокеанском регионе. Индийцев и американцев объединяет не только любовь к демократии. У нас общее видение будущего", - сказал Тиллерсон. Китай, поднимаясь вместе с Индией, делает это менее ответственно, порой подрывая международный порядок, основанный на правилах... за который выступают и США, и Индия", - добавил он.

В 2005 году Пекин все еще "прятался и скрывался", перефразируя Дэн Сяопина. Он эффективно реализовывал концепцию "мирного подъема" Китая, страны, которая намерена сосредоточиться на внутреннем росте. Ситуация изменилась в 2008 году с началом финансового кризиса и падением экономической мощи Запада. Сегодня Китай проводит более жесткую политику: начиная со споров в Южно-Китайском море и заканчивая стратегическим влиянием БРИ, его подъем представляется не совсем мирным и не совсем ориентированным на внутренний рост, что вызывает обеспокоенность в Азии и во всем мире. Действительно, у каждой из стран - членов "четверки" есть свои претензии к Китаю: Токио втянут в территориальный спор вокруг островов Сенкаку; Австралия осознает масштабы китайского влияния у себя дома; Индия после докламского противостояния все больше позиционирует себя в качестве стратегического конкурента, а США стремятся укрепить свое влияние в Азии. Хотя "четверка" ни в одном из своих официальных заявлений прямо не упоминала Китай, подтекст этой инициативы очевиден, по крайней мере для Пекина. Еще в 2014 г. газета Global Times предостерегла от одобрения идеи создания "Индо-Тихоокеанского региона", написав, что индийцы никогда не одобрят эту идею, и что, напротив, это инициатива, разработанная США и их союзниками «для уравновешивания и даже сдерживания растущего влияния Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Индийском океане».

В результате Индо-Тихоокеанский регион, охватывающий западную часть Индийского океана и простирающийся в сторону западной части Тихого океана, в настоящее время готов стать ареной борьбы за будущее либерального порядка. Очевидно, что в этом пространстве Индия будет оказывать все большее политическое, экономическое и нормативное влияние. Выступая на ВЭФ в 2019 году, Моди повторил слова президента Си об экономической интеграции, заявив, что решение проблемы противостояния глобализации не в изоляции, а в "понимании и принятии перемен". Там, где Китай и Индия сходятся в вопросах экономики, различия в их политических взглядах не могут быть более разительными: Моди дал понять, что индийская демократия - это сила стабильности в мире, который в остальном находится "в состоянии неопределенности и текучести". Этот визит был отнюдь не деловым, а свидетельством того, что Индия готова сохранить и переосмыслить либеральный мир, несмотря на то, что западный мир борется за его сохранение, а Китай пытается его подорвать, а то и вовсе демонтировать.

Визит премьер-министра Моди в Давос стал кульминацией событий 2017 года и естественным продолжением заявленного стремления Индии стать "ведущей державой" - уникальное словосочетание, характеризующее уникальную цивилизацию. Даже когда на Западе энтузиазм по поводу глобализации, похоже, ослабевает, индийская общественность и правительство продолжают поддерживать этот проект. Даже когда в атлантической системе становятся очевидными пределы мультикультурализма, цивилизационный крен Индии в сторону плюрализма поможет ее сохранить. И даже когда Китай пытается создать автократическую и однополярную Азию, подход Нью-Дели будет определяться естественной близостью к многополярности, демократии, мультикультурализму и уважению к верховенству закона. То, что визит Моди последовал за визитом Си - который сам был первый китайский лидер, посетивший Давос, - не случайность, а заявление о намерениях.

Ван И, нынешний министр иностранных дел Китая, однажды назвал Индию "племенной демократией". В чем-то он не ошибся: индийская демократия часто хаотична, а ее экономический выбор не всегда соответствует внешнеполитической риторике. Однако в ближайшие годы, когда эта несовершенная демократия и ее 1,2 млрд. человек превратятся из двухтриллионной экономики в пятитриллионную, выбор, который сделает Индия, и партнерские отношения, к которым она прибегнет, повлияют на будущее всего мира.

 

ГЛАВА 6. ИНДИЙСКИЙ ИМПЕРАТИВ

 

Не будет дня, когда наступит новый мировой порядок. Шаг за шагом, то тут, то там он будет появляться, и даже в процессе своего становления он будет открывать новые перспективы, обнаруживать неожиданные проблемы и идти навстречу новым приключениям. Ни один человек, ни одна группа людей не будут названы его отцом или основателем. Ибо его создателем будет не этот человек, не тот человек, не любой человек, а Человек, то существо, которое в той или