– Слушай, все забываю спросить. Ты будешь по мне скучать?

– Ты о чем?

– О том, что завтра у меня крайний день практики.

И все-таки Потапов не умеет скрывать свои эмоции.

– Крайний, твою мать? И ты туда же? Крайней бывает плоть, а не день. Еще раз произнесешь такое – реально получишь пиздюлей.

– Хм…мне почти страшно. Спойлер – нет. Ты не ответил. Будешь по мне скучать в качестве студентки?

– С чего бы мне по тебе скучать? Кто сказал, что ты завтра сдашь зачет?

Эмм…у меня слуховые галлюцинации? Какой к черту зачет?

– В смысле? Я и так проходила практику дольше положенного. Какой на фиг зачет?

– Ты проходила ее дольше по причине своей недельной болезни и дежурств в качестве медсестры. Но всегда остается шанс, что ты провалишься на зачете по практике. Так что нет, сначала сдай, а потом я подумаю скучать ли по тебе.

– То есть, находясь со мной в отношениях, ты будешь устраивать мне зачет? Серьезно?!

– А почему нет? Ты думаешь, что имеешь какие-то привилегии? Такого не будет, Эля, даже если ты затащишь меня в ЗАГС, – а вот это, черт возьми, обидно! – Работа и личные отношения – это разные вещи. Будешь сдавать зачет как все студенты. Три задачи и теория, потом практика.

Хорошо, что еще что-то меня способно отрезвить. Моментально вырываюсь из его рук. И вроде бы понимаю, что в его словах есть доля истины, но чертовски обидно осознавать, что я для него пустое место.

– Ну ты серьезно?

– Да пошел ты.

Вылезаю из воды и пытаюсь снять с себя мокрое платье. Это оказывается той еще задачей. Но хуже всего, что мне удается его снять только при помощи этой скотины. Мы знакомы всего ничего, но парадокс в том, что я уже знаю это выражение лица. Облезешь.

– Только тронь меня. Останешься без хозяйства.

– А чего ты так бесишься? Ты же у нас не глупая студентка.

– А не ты ли мне говорил, что при желании, можно завалить любого?

– Я. А также я говорил, что не надо провоцировать людей своими нарядами. Например, Настю. Она зачастую принимает зачет со мной, чтобы удостовериться, что я не валю просто так студентов. Намек с одеждой ясен, Эля?

Супер. Еще и эта дрянь будет меня валить. Ладно, рано паниковать. Мои знания почти идеальны. За исключением гематологии. Здесь я не то, что плохо плаваю, а тупо полный ноль. Проблема в том, что Потапов об этом знает. С какой вероятностью он может подсунуть мне какую-нибудь задачу, например, с лейкозом? Черт!

– Я хочу домой.

– Пока не высохнут платье и мои шорты, мы не поедем домой.

– Тебе все равно ничего не перепадет, сколько бы ни высыхало.

Сученыш! Стоит и улыбается. А я просто редкостная идиотка.

– Будешь хорошо себя вести, я угощу тебя сосиской.

– Ну что же вы так, самокритичны, Сергей Александрович? Там вполне себе сарделька. Только ты это угощение будешь засовывать не в меня.

Я всякое ожидала, но точно не то, что Потапов громко рассмеется. Чувствую себя бессильной. Особенно, когда эта скотина приобнимаем меня за плечо не переставая хохотать.

– Развратная ты девчонка. Я про реальные сосиски. Венские. Никакое мясо не сравнится с вредными сосисками. Я тебе такой завтрак сварганю, что ты любой зачет сдашь. Яичница на беконе с сосисками. Еще и макароны тебе поджарю.

– Макароны?

– Ага. Недельной давности. Надо же куда-то применить.

– Свинья, – толкаю его в плечо, на что он еще больше начинает смеяться.

– Ну ты же хотела романтики. Чем тебе такой завтрак не романтика?

– Не будет никакого завтрака, потому что я ночую у себя. Если ты думаешь, что меня можно только трахать, когда тебе вздумается, то ты ошибаешься, Сережа. Кстати, до тех пор, пока у меня не будет, как минимум, своей полки в комоде и в ванной, я не появлюсь в твоем доме. И в свой не приглашу. Все понял?

– Интересно, ты этим кого хочешь напугать, себя или меня?

Ничего не отвечаю. Молча ложусь на плед и закрываю глаза. И почему-то мгновенно вырубаюсь. Просыпаюсь от не самого ласкового толчка.

– Если не будешь переворачиваться, сгоришь.

– Спасибо за заботу.

К шести часам я понимаю, что реально перестаралась, ибо лицо красное. Но признать это вслух – фиаско.

Всю дорогу до дома мы едем молча. И только, когда Потапов сворачивает в сторону своего дома, я не выдерживаю.

– Я же сказала, что не поеду к тебе.

– Эль, давай не устраивать проблем на ровном месте.

– Если ты сейчас же не развернешься и не отвезешь меня ко мне домой, можешь считать, что на этом все.

Считаю до десяти, и он все же разворачивается на первом перекрестке. А вот разблокировать двери, как только мы оказываемся у моего подъезда, он не спешит. Не выдерживаю и поворачиваюсь к нему. Смотрим друг на друга, не отрывая взгляда.

– О чем ты сейчас думаешь? – первым нарушает молчание.

– О том, что жалею, что подружилась с твоей бабушкой. А ты?

– О том, что пришел навестить свою бабку.

– Скотина.

– Стерва.

Высокие отношения. Как только оказываюсь в квартире, тут же прикладываю к горящему лбу лед.

***

Я испытываю самое что ни на есть облегчение, когда утром на моем лице не оказывается никаких следов от бездумного лежания на солнце. Привожу себя в порядок дольше обычного. Макияж неброский. И халат выбираю самый страшненький, не в облипку и длинный.

Второе за утро облегчение я испытываю, когда, выглянув в окно, обнаруживаю припаркованную машину Потапова и его, облокотившегося о капот.

Спускаюсь на улицу в приподнятом настроении, но ровно до того момента, пока не слышу:

– Я даю тебе три минуты на то, чтобы ты переоделась.

– Я взяла длинный халат, почти монашеский. А то, как я хожу вне больницы, никого не должно интересовать. На мне нормальное платье.

– Уже меньше трех минут.

– Я не буду переодеваться.

– Будешь. Давай быстрее, мы и так можем опоздать.

– Я сказала, что не буду переодеваться.

Не знаю, чего ожидала, но точно не того, что Потапов сядет в машину и… тронется с места без меня. Стою как оплёванная. И за что? За обычное,