Шрифт:
Закладка:
– Будешь себя хорошо вести, куплю тебе пионы.
– Пионы?
– Ну или что ты там любишь? Бабка говорила в день нашего знакомства, что пионы.
Я чего угодно ожидал, но точно не того, что она начнет смеяться.
– Ну ты еще хрюкни.
– Я читала, что к сексу нельзя относиться серьезно. А мне кажется, ты сейчас меня снова хочешь ахнуть.
– Читала она. Хочу, но не буду. Что я изверг, что ли?
– А чего ты тогда об меня обтираешься и не только? Ты мазохист, что ли?
– Скорее эгоист, который хочет сделать что-то неэгоистичное и немного сгладить твое впечатление о первом сексе.
– Ничего непонятно, но очень интересно.
– А тебе и не надо понимать.
И стоило мне только задрать ее сорочку и развести ноги, как она ожидаемо трусит. Мало напоил.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь впервые использовать язык не по прямому назначению.
– Я не хочу!
– У меня день рождения, значит, ты делаешь так, как я хочу.
– Ну, Сережа!
– Молчать.
Глава 31
Глава 31
Красота – страшная сила. Еще никогда я не ощущала себя такой красивой. Кажется, я намертво прилипла к собственному отражению в зеркале. Будь я в квартире одна, точно бы сплясала. Эх, была бы моя воля, я бы не пошла в больницу этак до понедельника. И непременно затащила бы Потапова в какое-нибудь классное место. А еще лучше на море. Нет, слишком быстро. Несмотря на произошедшее, между нами еще ничего не ясно.
– Ты там утонула? – вздрагиваю от стука в дверь ванной.
– И не надейся. Буду жить долго и счастливо и ковырять тебе мозг чайной ложечкой.
– Мы опаздываем, – раздраженно произносит Сережа. Вот, как у него это получается? Ночью был абсолютно другим, сейчас же – привычный зануда.
– Да все я уже, все.
Я была уверена, что после случившегося мне будет стремно на него смотреть и вообще я сгорю от стыда и неловкости, но нет, как будто ничего и не было. Смотрю на его недовольное выражение лица и понимаю, что сейчас получу привычную дозу придирок.
– А чего мелочиться? – обводит взглядом мои ноги. – Давай сразу в трусах приходи на работу.
– Зачем, когда есть такое красивое платьишко? И в нем я прелесть как хороша.
Ну почему мне так нравится его доводить и видеть, как он бесится?
– Тебя реально не смущает, что у тебя почти видны трусы? Точнее то, что в твоем случае называется трусами.
– Это смущает только тебя. Хотя странно, учитывая, что ты же там уже все видел. И не только видел, но и трогал всякими частями тела.
– Переодевайся.
– Нет.
– Я даю тебе пять минут.
– Пятнадцать на то, чтобы мы поели. Ты что хочешь на завтрак?
– Я посмотрел твой холодильник. У тебя даже яиц нет.
– Яйца есть у тебя. Мне их будет достаточно. Если будешь сильно гадить, можно будет сделать из них омлет.
– Гадить?
– Сильно, Сергей Александрович. Гадите вы и так каждый день, а я про сильно. Мюсли будешь?
– Я не хочу есть. Меня и так тошнит после твоего торта.
– Когда ты умял почти половину, ты такого не говорил.
– Я был голоден. Давай переодевайся и не выводи меня из себя.
– Скажу я вам, Сергей Александрович, что ваш язык не по прямому назначению куда более мне нравится, чем когда вы им просто нудите. Так, для справки, я буду ходить в том, в чем посчитаю нужным. Ну раз не хочешь есть, значит поехали. Только мусор захвачу, а то ведро заполнено.
И стоило мне только забрать пакет, как я слышу:
– Переполнено.
– Что?
– Оно переполнено. Хозяйка из тебя никакая.
– Спасибо за комплимент. Ну, главное, что с грудью у меня все в полном порядке. И стоит на нее кому-то взглянуть, что даже крошки в кровати забудутся. Подержи мусор, – протягиваю пакет Потапову, на что он хмурится, но все же берет.
И так доходим до мусорного контейнера. Но когда он кидает пакет в контейнер, я его останавливаю.
– Так не делают.
– Ты о чем?
– Достань пакет.
– На черта?
– Я там кое-что забыла.
Видимо, про «забыла» я очень убедительна, раз Потапов достает пакет.
– Чтобы Вселенная тебя услышала, надо, когда выбрасываешь мусор, говорить: «меняю отходы на доходы». Это очень эффективно и не только про деньги. А про богатства в целом.
– То-то же я смотрю, ты разбогатела, сдавая цацки в ломбард, – не скрывая усмешки выдает Потапов.
– Конечно, услышала. Вот, например, в моей жизни появился ты.
– Ты явно чем-то разгневала Вселенную.
– Мне нравится твоя самокритичность. Но еще больше мне нравится, когда ты улыбаешься. Делай это почаще.
– Пойдем уже.
– Стой. Выбрасывай заново и говори эти слова. Иначе Вселенная на тебя обидится.
– То есть все время не обижалась, а сейчас возьмет и топнет ногой?
– Конечно. Раньше ты не знал, что так надо говорить, потому что в твоей жизни не было меня, поэтому она тебе все прощала. А так как сейчас знаешь, не сказать эти слова – уже плохо. Вселенная на тебя обидится. Давай, меняю…
– Меняю Элю на диарею.
– Последняя попытка, Сережа.
– Я жду тебя в машине десять секунд. Дальше я уеду и ты пойдешь светить трусами в метро, – Гад! Приручать и приручать.
– Вот увидишь, Вселенная тебе за это отомстит.
Молча сажусь в машину и нарочно не одергиваю платье, демонстрируя ну очень задранное платье. Медленно поворачиваюсь к Сереже и принимаюсь разглядывать его профиль.
– Говори.
– Что?
– Чушь какую-нибудь. По глазам вижу, что что-то хочешь сказать.
– Мне всегда было интересно, как люди себя ведут, когда…
– Когда что?
– Когда побывают друг в друге. Я была уверена, что после того, как во мне побывал твой язык, я улечу в Антарктиду. Но нет, мне не хочется туда. Я согласна на повтор.
– Только после тебя, – усмехнувшись, произносит Потапов, выезжая со двора.
– Минет только после свадьбы.
– Слишком высокая цена. У тебя пластырь есть?
