В последнюю их встречу в Магадане Михаэль сам сказал, что надо что-то решать. Мишель и сама это понимала. Надо решать. Но что?

Пока она терзала себя мрачными мыслями, позвонила мама.

**********

Родителям Мишель рассказала все, как есть. И про Павла, и про Михаэля. И про то, что едет встречать Новый год в Таллинн, тоже рассказала.

Отец ничего комментировать не стал. Мама, внимательно выслушав ее подробный рассказ, помолчала немного и произнесла:

- А пусть у него голова болит.

-  В смысле? - не поняла Мишель.

- В прямом, - отрезала мама. - Миша, он мужчина. Добытчик и защитник, глава семьи. Он должен принимать решения и брать  на себя ответственность. Вот пусть и решает.

- То-то я смотрю, главный в нашей семье - папа, - с усмешкой ответила Мишель.

- Расхожую поговорку про голову и шею тебе напомнить? - тут же нашлась мама.

- Не надо.

- Вот и хорошо.

- Думаешь, мне не стоит волноваться?

- Думаю, что твой Михаэль достаточно большой мальчик, чтобы решить, - ответила мама и добавила: - И сделать тебе предложение.

- Я не представляю себе жизни в другой стране. А как же работа?

- А что работа? Профессия у тебя есть. Найдешь, чем заняться. Может, наконец, порадуешь нас с папой внуками. А то все знакомые как люди, только мы с твоим отцом, словно сироты казанские.

- Мама!

- Миша!

****************

После разговора с матерью Мишель слегка успокоилась и позволила себе выдохнуть, расслабиться. А вот в дороге опять началось. Мысли, волнения, переживания.

- Ты в пути? - спросила мама. - Я не мешаю?

- Выехала из Питера, - отрапортовала дочь. - Не мешаешь, я на громкую связь поставила.

- Отлично. Как настроение?

- Боевое, - покривила душой Мишель.

- Когда планируешь быть на месте?

- Если удастся быстро пересечь границу, то в обед буду в Таллинне.

- Он ждет?

- Ждет, - ответила она и улыбнулась. - Звонит, волнуется.

- Ему положено.

- Я ведь не совершаю ошибку? - задала она вопрос тревожащий ее вопрос.

- Интересно, какую? - хмыкнула в ответ мама.

- Вот и я думаю, какую.

Они рассмеялись, и мама, пожелав счастливого пути, отключилась.

Все складывалось слишком хорошо. Даже две границы были пройдены в рекордное по новогодним меркам время. Михаэль сообщил, что ждет ее дома. И Мишель вдруг ощутила, как ее начинает подташнивать от волнения. Если все так хорошо, то рано или поздно непременно станет плохо.

В Таллинн она въехала строго по плану - в два часа дня. Припарковала машину у его дома. Самостоятельно открыла входную дверь, благо помнила, где искать панель. Поднялась на верхний этаж. Постучала в дверь. Потом постучала еще. Никто не торопился ей открывать. Тогда Мишель набрала его номер. За дверью раздались знакомые переливы его мобильного. И снова - тишина.

Она упорно  то стучала, то звонила ему на мобильный. Напрасно, Михаэль не отвечал.

Мишель в последний раз изо всех сил стукнула кулаком по кожаной обивке, руку обожгло болью. Черт, неужели все повторяется? Неужели судьба недостаточно проверяла их чувства на прочность, сводила и разводила в разные стороны? Думать об этом не хотелось. Но и не думать не получалось.

А потом вдруг стало страшно - а что, если с ним что-то случилось? Может, ему стало плохо? Упал, ударился головой и сейчас лежит в квартире один? Что ей делать? Нужно вызвать какую-то службу, чтобы взломали дверь.

Мишель тяжело опустилась на ступеньку. Или, может быть, позвонить кому-нибудь? Вдруг есть запасные ключи от люфта? Но кому?

- Так я и знал, - внезапно раздалось снизу.

Она открыла глаза, полные непростых слез, и в изумлении уставилась на мужской силуэт.

- Миша?

- Так я и знал, что не успею.

Он стремительно поднялся вверх по ступеням, подхватил ее подмышки и крепко к себе прижал.

- Где ты был? - спросило она, с упоением вдыхая родной запах.

Мята, дорогой табак, немного алкоголя. Алкоголя? Он что, пил?!

- Отъехал в магазин, - ответил Михаэль. - Надеялся, что успею к твоему приезду.

- А ты не мог меня подождать? - спросила она слегка ворчливо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Теперь, когда Мишель удостоверилась, что с трубочистом ничего страшного не произошло, ее отпустило, и смело можно было высказать ему, что она успела передумать за то короткое время, пока сидела на лестничной клетке.

Михаэль от души поцеловал ее в макушку и потянул к двери.

- Давай ты будешь распекать меня дома?

- Стесняешься соседей?

- Мишка, ты чудо!

Они вошли в его лофт.

- Вещи в машине? - спросил Михаэль, помогая ей снять пальто.

- Да.

- Не возражаешь, если я принесу их попозже?

- А что так?

- Соскучился, - он снова притянул ее к себе.

Несколько минут они целовались, как безумные, потом Михаэль с видимым сожалением разомкнул объятия.

- И что же такого важного тебе понадобилось в магазине? Да еще так срочно?

Вместо ответа он опустился перед ней на колени и помог снять меховые сапожки. А потом, словно фокусник, достал откуда-то новые, еще с бирками, меховые тапочки.

- Их и забыл, - сказал, надевая тапочки ей на ноги.

- Ты серьезно?

- Серьезнее некуда. Как же можно дома, и без тапок?

Мишель потопала ногами.

- Мой размер.

- Конечно,  твой.

- Здравствуй, Миша, - обняла она его.

- Здравствуй, Миша, - повторил он и поцеловал.

Уже поздно ночью, когда и вещи были разложены, ужин съеден, и все остальное, горячее, безумное и трепетное, произошло между ними, Михаэль устроился у камина, предварительно бросил на пол пару подушек. Мишель подошла и опустилась  рядом с ним.