Шрифт:
Закладка:
— Ну давай же.
Я беру руку Рена в свою и толкаю дверь. Случайные парни кричат, когда наши каблуки стучат в их вонючие туалеты. Мы запихиваемся в большую кабинку. Рен стягивает нижнее белье и приседает на сиденье.
— Ты спасаешь жизнь, — сияет она.
Комната кружится вокруг меня. — Семь лет работы барменом припрятали в рукаве несколько трюков.
— Шестнадцатилетняя я бы съежилась, если бы узнала, что я напилась в клубе, писая в мужском туалете.
Из меня вырывается фырканье. Мы никогда по-настоящему не взрослеем. — У меня в шестнадцать лет, наверное, случился бы сердечный приступ.
— Что? — Рен продолжает парить над заплесневелой чашей. — Ты не всегда была мятежной красоткой?
Нисколько. Девушка, которой я была более десяти лет назад, чувствует себя дальше от меня, чем я сейчас от дома. — Средний ребенок двух успешных сестер. У меня почти не было голоса, не говоря уже о личности.
— Ты имеешь в виду, что мальчишки не падали к твоим ногам?
Должно быть универсальное правило для женщин, собирающихся в туалете в долгую ночь: мы раскрываем секреты и заводим друзей на всю жизнь. Вся остальная чушь не имеет значения, поскольку мы жалуемся на всех людей, которые разбили нам сердца на пути к этому моменту.
— Я встречалась со своим первым парнем три года, прежде чем этот мудак мне изменил, — признаюсь я. — Нет ничего лучше, чем наткнуться на то, что любовь всей твоей жизни отсасывает у тебя на кухне.
— Не может быть.
— Может быть.
— Дай угадаю, он был идеальным сочетанием красавца и мудака. — Рен смывает унитаз, натягивая трусики.
— Ты умеешь читать мысли?
Я меняюсь с ней местами, чтобы парить на нетвердых каблуках над чашей.
Она прислоняется к перилам кабинки. — Меня презирали в прошлом.
Чак был первым парнем, который меня заинтересовал, первым, кого я привела домой, чтобы познакомиться с родителями. Лучший в своем классе, абсолютный сердцеед с самыми божественными голубыми глазами. Он был всего на год старше меня и, казалось, собирался выйти на съемочную площадку рекламы виски.
Обходительный и сексуальный.
Все хотели Чака, но Чак, по какой-то причине в то время, хотел меня .
— В первый раз, когда я привела его домой, моя сестра позвала меня, когда мы целовались на кухне во время уборки.
Даже спустя столько лет тот день ярко воспроизводится в моей памяти. То, как он прижал меня к раковине, накрывая мои губы своими. Как мое сердце билось так же быстро, как птичьи крылья, сражающиеся с сильным ветром. Вкус маминого картофельного пюре все еще ощущается на его языке.
— Чертовы братья и сестры! — говорит Рен — Моя младшая сестра поступила бы так же.
— Расскажи мне об этом. Я думала, что мои родители собираются отречься от меня прямо здесь и сейчас, но они пожали плечами.
Я хотел, чтобы они беспокоились и злились, как родители в фильмах. — Итак, как и любой мудрый пятнадцатилетний подросток, я подумала: «Да пошло оно» , и снова поцеловала его прямо там, за столом.
— История происхождения задиры.
— Всегда начинается с какого-нибудь мудака, не так ли?
Тогда в моем теле не было бунтарской кости. Все мое время было потрачено на написание глупых историй без каких-либо грандиозных планов. С другой стороны, Чаку оставалось несколько недель до стажировки в банковской сфере, прежде чем он начал свой первый год в колледже. Наверное, поэтому мои родители приняли его с распростертыми объятиями, он был тем, кто заботился об их бесцельной дочери.
— До встречи с Клаусом у меня тоже был такой. Помолвлен и все. Потребовался один тревожный звонок от друга, чтобы понять, что я больше влюблена в идею любви, чем тот придурок, который заставил меня поверить, что у нас было достаточно.
— Я так понимаю, ты с Клаусом на самом деле не соседи? — Я вытираюсь, заканчиваю зависание и спускаю воду в унитазе по пути наверх.
Рен хихикает.
— У нас был случайный секс в течение многих лет в колледже, — признается она. — Где-то каким-то образом это превратилось в мою самую большую дружбу. Я ненавижу ярлыки, но он настаивал, что нет никого, кто лучше подходил бы ему. Почти девять лет спустя, и вот мы здесь. Он заставляет меня чувствовать себя живым, даже если он немного глупый.
Могли бы это стать мной и Нико?
Случайный секс превратился в отношения без ярлыков?
Это хоть что-то, что я могла бы сделать?
Мое любопытство жаждет большего. — Ты счастлива?
Она кивает. — Да, я так думаю. А ты? С Нико? Он великолепен.
Я не утруждала себя репетицией той же самой программы «мы просто друзья». Может, мы точно такие же, как она и Клаус. — Впервые в жизни я чувствую, что могу быть полностью собой с кем-то.
— Ничего подобного.
Правда . Я смирилась с этим фактом с тех пор, как мы приземлились в Лондоне. Нико заставляет меня чувствовать себя живым. Он заставляет меня чувствовать, что каждая часть меня, хорошая и уродливая, достойна заботы.
— Давай убираться, или мы начнем пахнуть тем, что здесь умерло.
Мы вываливаемся из ванной, и в мгновение ока Рен смылся в море людей.
Мои глаза делают все возможное, чтобы найти Нико, Рена, Клауса или любого из людей, которых мы встретили ранее этим вечером, но мне не везет между стробоскопами и натиском дыма. Я тянусь к телефону, и мне требуется всего секунда, чтобы заметить две маленькие полоски обслуживания. Я надеюсь на лучшее, набирая номер Нико.
Он ни за что не услышит этого, но я знаю, что у него с собой телефон.
Звенящее блеяние в ушах, едва слышное из-за тяжелого отскока хаус-музыки из динамиков.
Черт возьми.
Лили
Где ты?
Я посылаю сообщение Нико, прежде чем сунуть телефон обратно в лифчик и броситься в толпу людей, толкая плечи и локти сквозь танцующие тела.
Я нахожу его через несколько вдохов.
— Нико! — кричу я, дергая рубашку, которую разорвал ранее, но когда он оборачивается, это вовсе не Нико. Кривой нос, глаза такие же большие, как у меня, и редкая борода смотрят на меня.
— Эй, секси, — кричит странный мужчина сквозь улыбку, из-за которой кажется, будто он выиграл в лотерею.
Я игнорирую его и покидаю танцпол, пытаясь вырваться из его хватки.
Где, черт возьми, Нико?
Мои ладони потеют, и я выдергиваю телефон; никаких смс и звонков. Это точно как время в Бразилии снова и снова. Он, вероятно, бросил меня в этом
