на отдых и подготовку трофеев к отправке домой, тогда как другой, энергично махая руками, встал и заявил о необходимости выделения средств на приобретение новых лошадей после потерь в битве.

Таким образом, вопреки всем сложностям и напряжённой атмосфере, обсуждение продолжилось, плавно переходя от одной темы к другой.

Пока голоса аристократов сливались в единый шум, я посмотрел на Алисию. С безразличием, словно мы находились не на стратегическом совещании, а на простой прогулке, она плела косу. Видимо, зная основную цель нашего присутствия, она не видела смысла волноваться по поводу остальных деталей. Тем не менее, я решил, что стоит поинтересоваться у неё позже, что именно придает ей такое спокойствие, учитывая масштабы конфликта с её родным королевством. Но это уже потом.

Сам я ждал обсуждения зелий, предчувствуя, что скоро оно начнется. В промежутке я обратился к Резельтону шепотом: — А ты почему молчишь? Какие у тебя планы?

— Пфф… — морщится он, — всё и так уже сказано. Я здесь, как пёс на цепи, следуя за армией и выполняя приказы.

— А сам чего молчишь? — спросил он в ответ.

— Жду подходящего момента.

— Ммм… — промычал граф. — Кстати, Джон, во время штурма форта произошло нечто невероятное!

— Заинтриговал, Рузельтон, выкладывай.

И он поведал мне, что в форте демонологии, оказывается, проводили какой-то эксперимент. Там создали злобную утку, в которую вселили могущественного демона. Когда они поняли, что во время штурма дела идут плохо, они выпустили эту утку на торианцев. Но никто не мог убить эту утку: она слишком быстро бегала и вытягивала души у воинов, одного за другим.

И тогда Рузельтон, чисто ради шутки, кинул ей кусок сыра. Самое забавное, что демон не смог контролировать природный аппетит утки, и та, прямо во время боя, побежала к сыру и начала его жадно есть. Видимо, демонологи не успели завершить свою работу над ней, раз утка до сих пор велась на еду. В итоге, пока она ела, Рузельтон подстрелил её из арбалета. И за это ему даже не выписали никакой награды. Дюбер и вовсе сказал Рузельтону, что раз он подстрелил утку, то пусть забирает её себе в качестве трофея.

Выслушав это, я отозвался приглушенно:

— Да уж, благодарность налицо, — отозвался я иронично.

— Ага.

— И что ты сделал с уткой? — спросил я, перекрестив ноги.

— Зажарил! Кхя-кхя-кхя! — расхохотался граф.

Его смех привлек внимание всех присутствующих, и Гунфрид строго спросил:

— Мы вам не мешаем?

— Нет, не мешаете, — ответил ему Рузельтон.

«Во, он даёт! Да мой сосед — просто сама дерзость!» — промелькнуло у меня в мыслях.

Гунфрид бросил на нас сердитый взгляд и обратился к другому аристократу:

— Разговаривайте тише! — после чего он вновь дал слово виконту Себастьяну. — Продолжайте, что вы там хотели заявить?

— Я говорил про то, что пока у нас передышка, нужно подлечить раненых, — потер подбородок кучерявый Себастьян. — Поэтому требуется крупная закупка целебных зелий.

«О, а вот и пошла возня насчет зелий, — радостно подметил я про себя, потирая руки. — Сейчас мой ход».

— Вы сказали, зелья? — поднял я брови. — У меня как раз имеется много целебных зелий. Продам вам даже по скидке, в отличие от других алхимических лавок.

— Барон Кракен, спасибо за ваше предложение. Но у нас и без того полно расходов. Так что требуется время на раздумья.

«Чего? Что он плетет мне тут про расходы? — подумал я. — Уж у него монеты из королевской казны, точно, имеются. Просто не хочет обогащать меня, так как затаил обиду. Ведь если бы я сдох, то все бы у него сложилось гладко. Все бы говорили: „Ой, какой Джон молодец: умер, как герой“. По факту, теперь я живое доказательство того, что Гунфрид ради своих планов здесь всякого подставить может».

Но разумеется, так отвечать я ему не стал. Поэтому, пожав плечами, сказал:

— Ну, думайте. Моё дело — предложить.

— И как это все понимать? Мы боремся с общим врагом, а вы, барон Кракен, бесплатно зелья предоставить не желаете?

«Пусть этот толстоносый вассал губу себе лучше закатает, — подумал я. — А то смотрю, развелось умников! Пусть сами такой благотворительностью занимаются, или они только трындеть о ней умеют?»

И вот так поражаясь про себя его словесному выпаду в мою сторону, я ему разъяснил:

— Попрошу заметить, что на производство зелий тратится не только много времени и сил, но и денег. Так что у меня, и правда, нет никакого желания терять свою заслуженную прибыль.

— О-о-о… — жирный вассал даже покраснел от возмущения, — если вам так наплевать на нужды своего народа, то, может, вы тайно болеете за победу Ардана в войне?

— Может и болею, — я с пафосом подмигнул ему.

А про себя подметил, что во мне уже начинают проявляться заметные перемены. Все это происходит из-за полученных в битвах сил: чем их больше, тем быстрее возвращается мой прежний характер.

Но от этих мыслей меня мигом отвлек скрипучий голос вассала:

— Нет, господа, ну вы слышали, что он только выдал! — тот указал на меня пальцем.

— Можете считать меня, кем угодно, — беззаботно парировал я. — Но я, прежде всего, обычный барон с малой гвардией. Однако плачу налоги в казну Ториана наравне со всеми.

— И к чему вы это клоните? — ощерился вассал.

— К тому, что вас сюда прислали для защиты, но не выделили вам бесплатные зелья. И с какой стати я должен тратиться на это из своего кармана? — разложил я всё ему по полочкам.

Вассал, услышав такое заявление, вновь раскрыл рот, чтобы вывалить на меня свой очередной словесный понос, но вмешался герцог.

— Довольно пререканий! — размеренно произнес Гунфрид, глядя на нас. — Не хватало еще нам ссориться друг с другом, когда и без того арданцы покоя не дают.

Я ничего ему на это не сказал и, не дуя в ус, продолжил обводить всех расслабленным взором. Вассал же недовольно фыркнул, но тоже замолчал. Так что герцог продолжил:

— Раз вы успокоились, то прошу всех покинуть мой шатер. Мне нужно кое-что обдумать, прежде чем раздать указания.

Мы начали подниматься с мест, направляясь к выходу, но Гунфрид окликнул меня:

— Барон Кракен, вы пока никуда не уезжайте до моего ответа.