Шрифт:
Закладка:
Пока Диас постукивала ручкой, Майя представляла, как проведет остаток своей жизни, прячась от Фрэнка. Поменяет имя. Уедет за пределы штата. Она представила, как рассказывает Дэну, почему ему больше небезопасно жить с ней. Она представила себе боль, которую при этом испытает, но, по крайней мере, она будет накачана лекарствами. Должна быть.
– Я хотела бы получить копию этой записи, – наконец произнесла детектив.
Майя подняла голову. Сморгнула слезы.
– Конечно.
– Я детектив уже двадцать лет. Но никогда не слышала ничего подобного. – Она покачала головой. – Пока не представляю, что с этим делать. Но мы почистим звук, посмотрим, что еще я услышу. И я займусь тем центром, о котором вы упомянули, Clear Horizons. Я бы также хотела, чтобы вы поговорили с кем-нибудь, с психологом, о том лекарстве, которое вы принимали. Пройдите освидетельствование.
– Нет проблем, – сказала Майя, чувствуя надежду. Диас, казалось, восприняла ее всерьез. Она задала еще несколько вопросов, затем проводила Майю и ее маму в пустой вестибюль полицейского участка. Было почти два часа ночи, и здесь было тихо. На стойке регистрации стоял поднос с печеньем в форме рождественской елки.
– Дайте мне знать, если он попытается связаться с вами, – сказала Диас.
– Обязательно, – пообещала Майя. – Спасибо.
Лучик тепла пробился сквозь непроницаемое выражения лица Диас.
– Сожалею о том, через что вам пришлось пройти, – проговорила она.
Бренда завела машину, включила обогрев и подула на пальцы, ожидая, пока туман на лобовом стекле рассеется. Она выбежала из дома, как только увидела записку Майи, и все еще была в пижаме. Она всегда делала все возможное, чтобы защитить свою дочь; Майя знала это. Бренда просто боялась неправильных вещей. Она думала, что помогает, когда нашла доктора Барри и назначила Майе первую встречу с ним, а затем когда принесла домой лекарства, которые он прописал. Но сегодня вечером она спасла жизнь своей дочери. Даже если она этого не осознает – даже если все, что, по ее мнению, она сделала, это прервала разговор, но Майя знала это и была благодарна за то, что осталась жива.
– Завтра я возьму больничный, – проговорила мама. – Тебе не следует быть одной.
– У меня все в порядке.
На этот раз все было нормально более или менее. Возможно, это от облегчения, или того факта, что она очень долго не спала, или горячий воздух, вырывающийся из вентиляционных отверстий, заставил ее почувствовать, что она наконец-то может погрузиться в тот вид сна, который ускользал от нее с тех пор, как она перестала принимать транквилизатор. Сон ребенка в автомобильном кресле. Она моргнула, и следующее, что она поняла, это то, что они дома.
Пока они не оказались внутри, девушка не заметила, что мама плачет, слезы капали с ее подбородка на ботинки, когда она опустилась на колени, чтобы снять их. Майя редко видела ее плачущей и встревожилась.
– Что случилось? – спросила она.
– Я должна была тебе поверить.
Майя опустилась на диван. Она держалась в полицейском участке, но сейчас тоже расплакалась. Они обе плакали. Плакали, потом обнимались, потом смеялись. Мама накинула ей на плечи одеяло и посмотрела на нее с такой любовью и печалью, что Майе почти захотелось утешить ее. Потому что мама тоже была жертвой Фрэнка. Ничто не причиняло ей такой боли, как видеть страдания дочери.
– Я тебя не виню, – сказала Майя. – То, что я говорила, не имело смысла…
Тогда она говорила о магических трюках. О заклинаниях.
– Я могла бы постараться понять. И даже если я не смогла… Я смирилась с тем, что он… – Волна гнева грозила вырваться из маминого рта. – Он причинил тебе боль. Мне невыносима мысль о том, что кто-то причинит тебе боль. Мысль о том, что я… – Она никогда не выглядела такой разбитой. – Я не смогла защитить тебя.
– Ты спасла мне жизнь, мама.
Тень промелькнула в глазах Бренды, когда она осознала это. Поверить дочери означало поверить в то, что Фрэнк убил Обри и чуть не убил Майю. Это означало поверить, что он все еще может это сделать.
Тридцать шесть
– Я не выпишу вам рецепт на транквилизаторы, – заявил врач в центре неотложной помощи.
– Я и не прошу вас об этом, – ответила Майя. Она только что закончила объяснять, почему она здесь, и теперь доктор скрестил руки на груди. Он сурово посмотрел на нее сверху вниз, как будто поймал на попытке украсть его бумажник. Она хотела сказать, что не вернулась бы к подобным препаратам, даже если бы он ей заплатил, но поскольку у нее не было ни постоянного врача, ни страховки, она сдержала свое негодование. Она нуждалась в помощи. – Я надеялась, есть что-то еще, что можно попробовать. Что-нибудь, что поможет мне уснуть.
Он выписал ей рецепт на антидепрессант, который, по его словам, должен был вызвать у нее сонливость.
Дэн испытал облегчение, услышав, что она обратилась к врачу, а Майя испытала облегчение, услышав, что он скучал по ней.
– Без тебя я не чувствовал себя как дома, – сказал он ей по телефону. Они договорились, что он заедет за ней на следующий день после Рождества.
Майя должна была вернуться к работе двадцать седьмого и почти с нетерпением ждала этого – обычной жизни, растений в садовом центре, даже клиентов, с некоторыми из которых она подружилась за эти годы. Ее босс с пониманием отнесся к пропущенным дням, а вес, который она сбросила, придавал достоверности ее истории о том, что она переболела гриппом.
В ту ночь она проспала двенадцать часов подряд в своей старой комнате на новой кровати. Врач неотложной помощи был прав насчет антидепрессанта. Он вырубил ее, как удар сковородкой по черепу. Ее сны были яркими, но, как обычно, она не помнила их после пробуждения, и все, что у нее осталось, – это мышечная память о страхе. Плотно сжатая челюсть. Уставшие ноги, как будто она долго бежала. Был полдень, когда она проснулась, и обнаружила, что заслюнявила подушку. Она заставила себя встать с кровати.
Спускаясь по лестнице, она впервые заметила, как красиво мама нарядила маленькую елочку в углу гостиной. Майя узнала все эти блестящие безделушки и самодельные украшения. Пластмассовый ангел. Крошечный снежный человечек, которого она слепила из глины, когда ей
