Шрифт:
Закладка:
4. Усташи никогда не выигрывали выборы, они всегда были в меньшинстве в хорватском обществе. Для Хорватской партии права проблемой было получить на выборах хотя бы пять процентов голосов.
5. Усташи находились в конфликте как с германскими оккупационными войсками, так и с итальянскими. Полномочный представитель Рейха в НГХ генерал Гляйзе фон Хорстенау бомбардировал Берлин сообщениями о том, что усташи совсем обезумели, и что все может закончиться всеобщим восстанием на Балканах, если это не остановить. Павелича он называл «лживым и жестоким человеком», а Дидо Кватерника он именовал «патологическим сыном патологического маршала», а его мать – «полуеврейкой, но тем не менее единственным достойным членом этой семьи». Войска СС эксгумировали могилы казненных усташами людей и направляли в Берлин ужасающие отчеты, а некоторые хорваты были казнены по приговору германских полевых судов за жестокость в отношении мирного населения (!!!). Итальянские войска были в конфликте с усташами и спасали, кого и как могли от их ножей. Командующий итальянским оккупационным контингентом поставлял оружие четникам и партизанам, чтобы те могли бороться против усташей.
6. Усташи вовлекли в политику этнической чистки намного больше людей, чем немцы. Если у фашистов вопросом уничтожения евреев занимались специальные айнзац-группы, в которых было немного людей, а сами эти действия держались в тайне – то у усташей массовые убийства совершались местными бандами, часто сербов убивали их же соседи. Если большинство немцев могло только догадываться что происходит – то хорваты в большинстве своем знали и одобряли происходящее. Это больше напоминало еврейский погром, чем организованную чистку, но это всецело поддерживалось властями.
7. Усташи не признавали расовой теории. Усташ например мог жениться на сербке мужа или отца которой он зарезал. У лидеров усташей жены и матери были еврейками. Усташи не считали сербов «расово неполноценными» и если серб соглашался перейти в католичество и признать себя хорватом – его не убивали.
8. Усташество тесно связано с католической религией. Сам Павелич и все его люди были истовыми католиками, по всей же Хорватии – в соборах читали молитвы во здравие Павелича, за отказ их читать был тюремный срок. Католические отцы – благословляли усташевские банды на убийства, а некоторые эти банды возглавляли. Шесть действующих хорватских католических священников были одновременно палачами в лагерях смерти и убивали сербов и евреев.
9. Усташеское государство – никогда не знало внутреннего сопротивления, в нем не было большого количества саботажников и антифашистов. Усташи сражались с партизанами и войсками союзников до последнего и часто подрывали себя гранатой, чтобы не попасть в плен. На Восточном фронте – немцы считали хорватские части лучшими своими союзниками, они участвовали в Сталинградской битве, где стояли насмерть и почти полностью погибли.
Большинство усташей прекрасно понимали, что они делают и что их за это ждет. Из воспоминаний лидера Крестьянской партии Мачека, политзаключенного (заметил, что один из охранников лагеря очень набожен)
Я спросил его, не боится ли он божьей кары.
Не говорите со мной об этом, – ответил тот. – Я ведь прекрасно понимаю, что меня ожидает. За мои прошлые, сегодняшние и будущие прегрешения я буду гореть в аду, но, по крайней мере, я буду гореть ради Хорватии.
После Сталинградской битвы – усташи распевали:
10. Наконец, усташеское государство – единственное, которое пережило крах нацизма и возродилось. Современная Хорватия живет в тех же границах и под тем же флагом, большинство зверств против сербов и мусульман в девяностые – совершили внуки и правнуки тех кто зверствовал в сороковые. Усташи и их последователи —существуют и поныне.
Почему же усташи творили то, что творили? И с такой жестокостью?
Усташи в отличие от нацистов понимали, что они меньшинство. Они не представляют хорватский народ. Большинство народа не разделяет их идеалов независимой Хорватии, многие их ненавидят. Интеллигенция готова договариваться с сербами.
Усташи представляли собой низы хорватского общества, которые никто не слышал и не принимал в расчет. Это были (словами Джиласа) неудавшиеся конторские служащие, парикмахеры, официанты, великовозрастные балбесы, изгнанные из учебных заведений, и деревенские дебоширы. У них не было особой идеологии, их идентичностью было католичество. Сербов они воспринимали как конкурентов на рынке труда, земли и прочего. Всю их идеологию можно уместить в слова Тараса Шевченко «В своем доме все свое – и правда, и сила, и воля.»
Усташи понимали, что они изгои в своей стране. И они решили повязать хорватский народ сербской кровью. Сделать так, чтобы пролитой крови было так много, чтобы оба народа так больше никогда и не смогли простить друг друга и жить вместе. Только этим можно объяснить усташескую жестокость.
И им удалось задуманное – хотя в сорок пятом они проиграли и многие – остались на хорватской земле навсегда, а их дети – плевали на их могилы. Сам Анте Павелич скрывался в Аргентине, потом переехал к Франко в Мадрид, но вскоре скончался от последствий ранений, полученных от покушения на него четников в Аргентине.
В девяностые – потомки усташей во главе с бывшим генералом милиции Франьо Туджманом выбороли для Хорватии свободу. Туджман – придя к власти, первым делом установил авторитарное правление, поставил сына во главе спецслужб, предал своих политических соратников и объявил приватизацию. И выиграл для Хорватии войну за независимость.
Один из бывших соратников Тужмана, Степе Месяц, ставший президентом Хорватии после его смерти, сделал все, чтобы разрушить созданное Туджманом. Улицы были переименованы заново, так как это было до Туджмана. Многие соратники Туджмана сели в тюрьму. Все памятники Туджману были разрушены.
На предпоследних выборах в Сабор националистам удалось провести в парламент одного депутата. На последних – ни одного…
Машину я бросил в белградском пригороде. Меня будут искать, сто процентов будут меня искать, и найти по машине – проще всего. Телефона у меня давно не было – пусть ищут. Ветра в поле.
Сумку я спрятал, большую, а малую оставил при себе. В сумке – доказательства того, что во всем этом дерьме виноват кто-то другой, не я. Если конечно они еще, хоть кому-то интересны.
Белград после убийства Богдана сильно изменился. Уже появились граффити с его портретом – а ведь суток не прошло, и кто-то уже набил. Над улицами – как атмосферное электричество висит напряжение, а вот людей на улицах немного. Особенно молодежи. Все – в центре, на митинге. Полиция тоже там.
