Я могла бы умереть от счастья после такого поцелуя.

Спенсер отстраняется первой, медленно. Почти неохотно. Он касается уголка моего рта, его большой палец нежно касается моей кожи, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что он смотрит на меня, его темный взгляд горит.

Мы молоды. Я знаю, что молоды, но я так много чувствую, когда он так смотрит на меня. Как будто я — его все.

— Если бы мы поженились, я бы хотел, чтобы ты надела красное платье.

Я смеюсь, чтобы разбавить серьезность разговора. — Мы не собираемся жениться.

Он молчит.

— Я умру раньше, чем закончу школу.

Его большой палец прижимается к моим губам, фактически заставляя меня замолчать. — Прекрати говорить такую чушь. Ты не умрешь, Сил.

— Верь во что хочешь. — Я знаю правду, вот что я хочу добавить, но не делаю этого.

— Мы все умрем, но до этого еще далеко. Тебе всего пятнадцать.

— И вот ты здесь, лежишь со мной в постели, пытаясь почувствовать меня. — Я дразнюсь, отчаянно пытаясь изменить направление нашего разговора.

Его рот приподнимается в кривой улыбке. — Тебе это нравится.

— Слишком, — с готовностью соглашаюсь я, наклоняясь к нему, прижимаясь ртом к его рту, но он надавливает рукой на мое плечо, останавливая меня.

— Просто не говори все время о смерти. Меня это пугает, — говорит он, его голос мягкий.

Я смотрю на него, ненавидя, что он хочет отнять это у меня. Это единственное, что помогает мне пройти через все это. Облегчение моей ситуации. Либо я шучу над этим, либо тону в своих переживаниях каждый раз, когда остаюсь одна, что бывает слишком часто.

— Ты не умираешь, — продолжает он, повторяя про себя. — Я знаю, что нет. Врачи выяснят, что с тобой не так, и устранят проблему. Твоя мама старается изо всех сил.

Мне хочется смеяться. Действительно, старается изо всех сил.

Чтобы убить меня.

Больше нет ни смеха, ни споров, ни протестов. Вместо этого я целую его, утопая в его вкусе, движении его языка, ощущении его рук, скользящих вверх и вниз по моему телу. Я теряю себя в нем, зная, что скоро найду себя.

И я снова стану несчастной.

Глава 25

Спенсер

— Это очень… — Я оглядываю террасу у моей квартиры, не находя слов, чтобы описать, насколько Сильви полностью преобразила это пространство.

— Женственно? Элегантно? — с надеждой спрашивает Сильви.

— Розово, — неубедительно говорю я, зарабатывая закатывание глаз от моей…

Девушки? Так вот как я должен называть Сильви? Это слишком неформально, слишком просто. Она не просто моя девушка. Она женщина, которую я люблю. Женщина, которую я хочу защитить от всех на свете, хотя она уже не так безнадежна, как раньше, когда была подростком.

Хотя была ли она когда — нибудь безнадежной? Или все это было притворством?

— Розово и красиво. — Она осматривает террасу, ее глаза загораются от удовольствия. В центре пространства стоит длинный стол, сервированный до совершенства нежными цветочными тарелками и соответствующими чашками и блюдцами. Пышные цветы и зелень выстроились в центре стола, а каждая тарелка покрыта полоской розовой бархатной ленты с выгравированным именем гостя. Сбоку стоит еще один стол, заваленный разнообразными десертами, слишком красивыми, чтобы их есть, а рядом с балконом установлен импровизированный бар, за которым стоят двое мужчин, каталогизируя принесенные ими спиртные напитки.

— Я думал, это чаепитие, — говорю я, когда мой взгляд останавливается на баре.

— С алкоголем, конечно. — Она бросает на меня взгляд. — Монти не придет, если я не пообещаю, что будет алкоголь.

— Это разумная идея? — Я поднимаю брови.

— Это небольшая вечеринка. Почти никто не приглашен. Я не хочу неприятностей. Только мои друзья и семья, которых я люблю. Больше никого.

— Твой отец придет?

Сильви кивает, ее голубые глаза расширились. — Я не могла его не пригласить.

— Ты не пригласила свою мать, — указываю я.

— Не нужно еще одного покушения на убийство, чтобы испортить настроение. — Ее улыбка легка и беззаботна, но глаза темнеют.

— Если только твой отец не будет проблемой. — Я беру ее за руку и поднимаю ее, чтобы рассмотреть, во что она одета. Длинное платье с цветочным принтом напоминает мне платье, которое она надевала на свадьбу Уита. Хотя это более легкое. Более воздушное. Оно обтягивает талию, отчего она выглядит такой маленькой. Ее волосы подняты, открывая изящную шею, и на ней простая золотая цепочка, без других украшений. Ее губы накрашены светло — розовым цветом в тон платью, кожа сияет здоровьем. Солнце заливает ее золотым светом, ее позолоченные щеки резко выделяются. Ланкастер насквозь.

Она прекрасна. Величественна. И вся моя. Меня охватывает внезапное желание упасть на одно колено и попросить ее выйти за меня замуж. У меня нет кольца. Мне нечего предложить ей, кроме себя и своей любви. И моего имени. Я больше не хочу, чтобы она была Ланкастером.

Я хочу, чтобы она была Донато. Как я.

Более того, я хочу, чтобы она принадлежала мне. Чтобы я мог сказать всему миру, что эта прекрасная женщина принадлежит мне.

— С ним не будет проблем, — говорит она, ее сладкий голос на мгновение сбивает меня с толку.

О, точно. Она говорит о своем отце.

— Он не хочет иметь с ней ничего общего, как и я, — продолжает она, скользя по террасе, останавливаясь у открытого дивана и распушивая и без того пушистые подушки. — Как ты думаешь, все хорошо смотрится?

— Все выглядит прекрасно. — Скользнув руками по ее талии, я притягиваю ее к себе, ненадолго прижимаясь к ее рту. — Почти так же красиво, как ты.

Ее щеки окрашиваются в слабый розовый цвет, и она мягко отталкивает меня. — Лестью ты добьешься всего.

— Я говорю только правду.

Ее взгляд останавливается на мне, и мы долго смотрим друг на друга, эмоции бурлят между нами. — Я чувствую, что это своего рода выход в свет.

— Для тебя? Ты никогда не была дебютанткой.

Она медленно качает головой. — Я была катастрофой, которая только и ждала взрыва. Моя мама ни за что бы не позволила мне дебютировать.

Выражение лица у нее страдальческое, и я знаю, что это потому, что она упомянула свою мать. Я ненавижу, когда эта женщина постоянно всплывает в разговоре.

Сильви не знает, но я навел справки о Сильвии Ланкастер, и большинство из того, что я обнаружил, только заставляет меня ненавидеть эту женщину еще больше. Она просто кошмар. Неудивительно, что у Августа было множество романов. Да,