— Я, как отец, еще не подписавший ни одного договора, имею право ограничить ваши встречи.

Вольтер усмехнулся, постучал пальцами по столу и совершенно неожиданно подался вперед, заставив папочку напрячься — в руке его тут же сломался карандаш, наполнив треском весь кабинет.

— То есть так ты идёшь на уступки? — рык на эльфийском — это, конечно, что-то с чем-то.

— Ты не единственный кандидат! Райдеры также могут потребовать на нее права…

Комнату огласил резкий издевающийся смех Вольтера, с каждой секундой заставляющий отца сереть лицом.

— Магистр против меня не пойдёт даже под страхом смерти, — его взгляд резко переметнулся на меня, в то время как я уже минуту наблюдала лишь за тем, как он издевается над папой.

И мне это не нравилось. Как не нравилось и то, что меня никто не будет спрашивать. Меня смущала тот факт, что он искренне пытается заставить отца подписать контракт, зная, что я смогу отказаться от брака с ним через два месяца. Но при этом даже не пытается рассказать ему об этом. У него определенно есть свои цели. Мне же остаётся надеяться на то, что при его осуществлении не полетят головы, в первую очередь отца и моя.

— К тому же, ничего ей не рассказывая, ты подставляешь только себя, Асгард. Подумай об этом, — Вольтер поднялся на ноги и свысока взглянул на Вильгельма, с обреченным взглядом смотрящего на собственный стол.

— Она может сделать выбор не в пользу тебя, — пробурчал папа.

Хмык от Феликса, его последний взгляд в мою сторону и громогласное:

— У меня в любом случае есть право дня.

По моему телу словно прошёлся электрический разряд. Горло сдавило спазмом, а воздух в легких словно застыл. Догадаться, о чем он сказал было несложно, тем более сразу после того, как за мужчиной захлопнулась дверь, отец опустил голову на скрещённые руки так, будто она была для него тяжела. Первая ночь или в адаптации Деймоса день — стандартная процедура, которая на Фобосе изжила себя больше века назад. Подразумевала она то, что меня могут отдать Лорду Вольтеру в "личное пользование" на один день.

Мое мнение при этом учитывать никто не собирается, что, кстати, уже стало привычкой в этом мире и бесит меня с каждым днём все больше и больше. Потому как бороться с этим я не могу — только пострадаю. Альтернативой было узнать мотивы Лорда или же… самой найти точку давления на него. Да только я с "дворцовыми интригами" не дружила никогда.

— Что же он задумал? — понеслось мне вслед на общедеймосевском языке, когда я уже выбегала из кабинета Вильгельма.

Бежать по коридору, а также спускаться по лестнице и нестись по центральной башне мне помогало лишь желание во всем разобраться. Именно в эту секунду я определилась с тем, что нужно с ним поговорить. Я прямо жаждала задать те вопросы, что кружили в голове не у меня одной несколько месяцев, потому решила догнать единственного, кто мог мне все рассказать. Да только выбежав во двор меня встретили лишь склоненные в поклоне служанки, пожелавшие меня скорее увести и начать приготовления к балу.

Платье мне сшили такое, как захотела я, а не модное по меркам Магистрата — столицы земель магов. Хорошо, что папочка уже укатил к тому моменту, как меня одевали, а то меня бы не выпустили из замка. А возможно даже заперли.

Так как я была незамужней молодой леди, которая впервые посещает такое мероприятие, моё платье должно быть по максимуму закрытым: воротник под горло, длинные рукава и подол, не показывающий даже носки туфель. Но отец в последний день решил не контролировать меня. А зря. Единственное, что я сменить не могла, так это корсет и пышность юбок. А так, я стояла перед зеркалом в своей комнате в нежно-салатовом платье с шифоновыми оборками, серебристыми вышивками и оголенными плечами. Я хотела и спину убрать, но тогда стал бы виден корсет, а мои попытки отказаться от сего орудия пыток повлекли повальный обморок среди швей. Туфли и перчатки до локтя также были серебристыми. Прическу я решила оставить модную: пышный пучок и несколько выбившихся кудряшек. Красилась я сама, благо косметичку, привезённую с Фобоса, мне оставили.

— Ты уверена, что хочешь пойти так? — спросил Майкл, зайдя в мою комнату.

Видимо папандр все-таки желает нас свести, он даже сопровождающим сделал Райдера. О чем он только думал, когда это планировал? Что я увижу принца в пиджаке, а не рубашке как обычно, да с зачесом назад и влюблюсь в него бесповоротно?

— Все так плохо? — вопросила я, понимая, что он имеет ввиду.

Естественно он разглядывал мои плечи. Более того: ни один мой "наряд" до этого времени не был настолько открытым. Что меня на это сподвигло? Наверное, где-то в глубине души все еще жил тот самый червячок обиды. Прощение нужно заслужить. Он же делает все ровно наоборот. Подливает масла в огонь и его вечное ко мне отношение: кидать ничего не понимающую девушку в самую гущу событий раз за разом, просто какое-то издевательство. Даже Вольтер признал, будь у меня хоть какое-то понимание происходящего, шанс сглупить упал бы в разы. Отец же не собирался никого слушать. Он всегда уперто идет напролом, не понимая, что и тени сгущаются, и лес становится опаснее.

Парень пожал плечами.

— Мне-то все кажется идеальным, а вот им… Мало кто оценит твой эм… образ.

Многозначительная пауза, а затем мне на плечи накидывают плащ. Больше желая скрыть мой очередной акт непослушания. Думаю, Майк не реагирует на мои выходки только потому, что не знает, как тут поступить. Двоякое чувство: я вижу нескрываемый восторг в его глазах одновременно с порицанием.

Спуск по лестнице. Я отсчитываю стук каблуков собственных туфель по полу. Тридцать семь… Мы выходим из башни. Семьдесят восемь… посреди площади установлен портал, в который входить мне совершенно не хочется. Сто три. И мы входим в портал на площади. Спасает меня лишь то, что мы тут же выходим на другой, более широкой и усыпанной клумбами с розами. Шипы у розочек были с мой указательный палец, что было крайне интересно. Но рассмотрением цветов мне заняться не дали, поведя в замок.

Замок был огромный, темнее правда чем Белокаменный, но больше раз в шесть и неприступнее что ли… Непонятно почему ничто не могло притянуть мой взгляд. Обстановка хоть и говорила о том, что все здесь дорого, однако вызывало лишь усмешку и рвотные позывы от всей этой кучи фальши, которые хотелось выплеснуть, желательно на кого-нибудь самого противного. Везде сверкали разноцветные огни, прожектора и фонари. А на душе разгоралось беспокойство. И, наверное, страх. Погано в общем было.

Войдя в широкий уставленный скульптурами холл, я заметила ожидающего меня отца с… бабулей. Последний раз я видела её почти год назад на своём дне рождения. Внешне она не изменилась ни на каплю, как, собственно говоря, и всегда. Первым воспоминанием о ней был день рождения, в который мне исполнилось пять. Помню их спор с Раей, крики детей вокруг — кто-то из группы постоянно дрался. Помню большой торт, который доедали почти всем Домом и подарок — заколку с сотней камушков на креплении из металла, похожего на серебро, только со странным будто чёрным свечением. Бабуля с мамой именно из нее спорили тогда. Не знаю, что несла тогда их глупая ругань, но отдавать заколку я отказалась даже под страхом сурового наказания. Сейчас же, будто глядя наперёд, я попросила девушек прикрепить ее к пучку на голове.