В моем номере сидел Кеша и довольно улыбался и вертел в руках расписку, Он посмотрел на меня так, что у меня от его взгляда волосы на спине дыбом встали. По его улыбке я понял все, но было поздно, я уже продал ему свою душу с потрохами. С того самого дня, как оказалась у него в руках эта расписка, он стал настоящим хозяином цирка, а я был вынужден исполнять все его указания. Но вот когда несколько дней назад, он пришел ко мне и сказал, что если я уговорю труппу на быстрый переезд с доходного местечка в этот дачный поселок, то после того как мы вернемся туда, он отдаст мне эту расписку. Что мне оставалось делать? Сказал Загорулько и попросил у майора воды. Звягинцев огляделся по сторонам, не зная где взять воду. На помощь пришел Тао. Он по-хозяйски, подошел к коробке с продуктами, достал бутылку питьевой воды и несколько одноразовых стаканчиков. От стакана воды не отказался никто из сидящих в этой палатке. Лана тоже с удовольствием выпила и закурила.

— А Лебедев объяснил вам, зачем ему понадобился такой срочный переезд? Продолжил допрос Звягинцев, явно обрадованный тем, что подозреваемый так легко пошел на сотрудничество.

Загорулько сложил в трубочку красные губы и вновь заговорил:

— Мы никогда с Кешей не были друзьями. Да, у него вообще их не было. А вот, когда в его руках оказалась эта проклятая расписка, он просто затеррорезировал меня своим вниманием. Правильнее сказать, внимание требовалось ему, ему нужен был слушатель, чтобы облегчать душу после своих «подвигов». Я поначалу сопротивлялся, но он видел мои страдания и наслаждался этим. Знал, ведь, что я никому ничего рассказать не посмею. Когда его посадили в 2006 году, я думал, что вздохну свободно. Так он ведь меня тогда из тюрьмы достал! Все соки выжал! Он не разрешал мне уезжать далеко от города, и постоянно просил денег и передач! Я думал, что этот ад никогда не закончится. И когда его выпустили на год раньше, я облегченно вздохнул…

— Прости, майор, я перебью! Крикнул со своего места Алекс.

— А за что его посадили и как это случилось?

Загорулько вопросительно взглянул на Звягинцева, но тот ему утвердительно кивнул и, пожав плечами, он разочарованно сказал:

— Я думал, Вы уже все знаете, Кеша был не только виртуозным фокусником, но и первоклассным карманником. Куда бы мы ни приезжали на гастроли, он обязательно посещал там самые многолюдные места и никогда не возвращался без улова. Вот откуда у него всегда были деньги. После каждой такой «рыбалки» он приходил ко мне, вертел перед носом пачками денег, хвастался, как он обделывал лохов, и ему все сходило с рук, а я был вынужден это слушать. Но один раз, его так-таки поймали. Дело было в Одессе. В конце весны солнышко там уже жарило, дай бог, и на «Привозе» ротозеи были особенно расслаблены. В один из вечеров он зашел ко мне в номер, чтобы похвастаться золотым крестиком, который он стянул у какой-то толстой коровы вместе с кошельком. Да только эта корова оказалась тещей важного генерала, а крестик был фамильный. Вот тогда на «Привоз» была направлена вся милиция Одессы в штатском, даже были привлечены все самые известные карманники города и засланы подсадные уточки. Они там парились почти неделю, ждали, что гастролер вернется, и не ошиблись. Жадность Кешу погубила. Взяли его на кармане, а когда при обыске обнаружили у него крестик, ему уже было не отвертеться. Так он и сел. В тюрьме поначалу над ним издевались из-за его уродства, но его взял под свое крыло авторитетный вор в законе Лука. Он у него вроде шута придворного был, фокусами его развлекал. За это и погоняло свое получил — Счастливчик. Уж больно злился на него Кеша, когда вышел на свободу. А когда к нему обратился адвокат этого Луки с просьбой о помощи в организации побега, да еще и денег за это дал, то Кеша, действительно, почувствовал себя счастливчиком. Говорил, что из Луки за его же деньги, хоть на 3 дня клоуна сделает! Не мог забыть тюремные унижения. Загорулько тяжело вздохнул и оглядел всех присутствующих слушателей. Лана почувствовала, как у человека падает с плеч гора, и он распрямляется, избавившись от этой тяжелой ноши страха, ноши, которая угнетала его почти двенадцать лет. Звягинцев встал, чтобы размять ноги и прошелся по палатке, заложив руки за спину. Подойдя к подозреваемому со спины, громко спросил:

— А вы не интересовались, откуда у Лебедева оружие? Только не вздумайте ничего скрывать! Важно добавил майор и, наслаждаясь своей властью, добавил:

— Со мной работают такие люди, которые по перхоти с ваших усов, расскажут, какое лекарство пил ваш дедушка от геморроя.

Загорулько заерзал на стуле. Вид у него был, словно ему дали бутерброд с костью. Лана понимала, что он и так много сказал сегодня того, о чем мог бы запросто умолчать. А сейчас задумался о том, как бы его излишняя откровенность не отразились на его же участи. Но, видимо, желание избавиться от тайн покойника взяло верх, и он продолжил:

— Нет, мне было страшно даже спрашивать его об этом, но он мне сам рассказал. Пить Кеше не позволяло здоровье, я видел его пьяным всего один раз в жизни. Это было в день свадьбы Яны и Ромы. Кеша был жутко против этой свадьбы, но виду не показывал и сам оплатил все расходы. А когда после банкета в ресторане, мы вернулись в гостиницу, и я уже собирался лечь спать, как ко мне в номер сильно затарабанили. Я открыл дверь и открыл рот от удивления. На пороге еле стоял Кеша с початой бутылкой виски в руке, другой он крепко вцепился в косяк.

— Мне плохо. Сказал он и ввалился в мой номер. Сел на кровать, пододвинул табуретку, поставил на нее бутылку и велел мне подать стаканы. До этого вечера и после, Кеша никогда не жаловался на свою жизнь, а тут его словно прорвало. Он целый час рассказывал мне, о том, какое невыносимое было у него детство. Как его воспитывал один дед, бывший НКВДешник и вертухай. Всю жизнь он охранял зеков и к внуку относился, как к заключенному. Часто бил его, попрекал куском хлеба и обзывал его мать, которую Кеша никогда не видел, шалавой, постоянно обвиняя ее в том, что у него внук родился уродом. У деда была одна тайная страсть