Шрифт:
Закладка:
Что ж, трудно с этим не согласиться. Представим себе электро- или какую-нибудь иную аварию. Поломка произошла где-то на других этажах, даже в соседнем доме, и все же без света или воды посидеть вам придется и, возможно, довольно долго.
Будущее мира вещей? Какие тенденции будут тут преобладать? Об этом спорят, ведут дискуссии «улитаристы» и «эстеты», «рационалисты» и «романтики», «новаторы» и «консерваторы» – каждый хочет сказать свое умное слово, имеет свой особый взгляд, свою оригинальную точку зрения. Победит ли в вещизме полная стандартизация? Будем ли мы получать необходимые нам предметы простым «нажатием кнопок» на пульте управления? Или индивидуальность вещей сохранится, и нас будут сопровождать по жизни вещи абсолютно личные, любимые, незаменимые?
Когда-то каждый плотник имел свой топор – удобного для мастера веса, размера, формы. Такой инструмент обычно носили аккуратно всунутым за голенище сапога, бережно хранили, горько было его потерять – все равно, что лишиться помощника, друга!.. Как распорядится техноэволюция судьбой вещей? Мнение Н.Рувинского категорично: Времена топора прошли!
Моя бабушка когда-то опасалась электрического шнура, даже если он был обрезан с двух сторон. В детстве я не представлял себе, что такое телевизор. А мои внучки не представляют теперь, что телевизора когда-то не существовало. Он для них предмет домашнего обихода. Сегодня школьники изучают компьютеры, и внучки, когда пойдут в школу, уверенно освоят их. А для меня компьютер – нечто совершенно загадочное. И я вполне допускаю, что мою необразованность в этой области девочки будут воспринимать как неполноценность.
Всю долгую историю нашей планеты вкратце можно изложить и так: сначала была природа, потом появился человек и стал делать вещи. И наплодил их в таком количестве, что они радикально изменили лик Земли.
Витамины, пенициллин, гербициды, телевизоры, транзисторы, радарные установки, реактивные двигатели, атомные реакторы, ускорители элементарных частиц – чего только не напридумал человек! Повсюду он настроил дороги, возвел дамбы, вздыбил многомиллионные города, прорыл шахты, опутал землю плотной сетью воздушных путей, окутал космическими трассами.
Вещи, понимаемые, разумеется, в широком смысле, на планете множатся с удивительной быстротой. Считается, что примерно каждые 15 лет число их удваивается. И в старости (75 лет) человека окружает в 275/15 = 25 = 32 раза больше вещей (всяческих товаров, предметов потребления, различных услуг), чем в тот момент, когда он только что появился на свет.
Лавина вещей захлестывает человека. Захлебывающийся, тонущий в вещном море, он, стремясь добиться независимости от обстоятельств (вспомним шинель Акакия Акакиевича, для этого героя повести Николая Васильевича Гоголя потеря шинели была равноценна собственной гибели), желая «раскрепоститься», взвинчивает темпы тиражирования вещей. И эта своеобразная инфляция развивается все более стремительно, лавинообразно.
Это явление отмечают многие знатоки технокультуры. Вот что, к примеру, по этому поводу писал Н.Рувинский:
«Вещи стали «плодиться» с необычайной быстротой. Одно изделие сменяло другое, не успев сойти с конвейера. Стали популярными по отношению к технике понятия «модификация», «семейство», «поколение». Мир техносферы забурлил, стал расти как на дрожжах. Произошло что-то невидимое глазу и до сих пор толком необъяснимое, нечто, напоминающее момент зарождения жизни на Земле, когда биологическая эволюция ускорилась мощным катализатором…».
И дальше Рувинский делает важное уточнение:
«То, на что у биологической эволюции уходили миллионы лет, техноэволюция проходит за десятилетия…».
Так из редкой, уникальной, значимой (Иван Иваныч Самовар!) вещь превратилась в доступную, заурядную, надоедливую особу, которая всюду тебе встречается, путается, как говорится, под ногами и уже порядком поднадоела. Человек устал от вещей, потерял к ним интерес, пресытился ими. При взгляде на вещь мы испытываем лишь безразличие. Как на ствол гниющего дерева в лесу, тупо смотрим мы, где-нибудь на свалке, на ржавеющий остов автомобиля, на раскуроченный костяк радиоприемника – экая диковина!
Из-за вечного мельтешения вещей, их массовости, взаимозаменяемости, доступности и дозволенности, мы утеряли к ним живой интерес. И нам совершенно безразлично, как устроен телефонный аппарат (лишь бы работал), который мы десятки раз на день теребим своими руками. Нам все равно, какого сорта начинка у нашего телевизора, как она действует – а ведь в 30- годы XX века почти любой мальчишка мастерил свой вариант детекторного приемника! И что уж тут говорить о персональном компьютере. Он для нас тайна за семью печатями! Об его устройстве мы только смутно догадываемся, и предполагаем галактические бездны технологической премудрости, которые нам ни за что не постичь!
Вот так человек-потребитель оказался потерявшимся в чащобе вещей-техносредств, что стали для него, если выражаться языком кибернетиков, сплошными «черными ящиками».
Приборный щиток автомобиля напоминает сейчас панораму ночного Лас-Вегаса. И горе фермеру средней руки, который отважится открыть капот двигателя. Исчез привычный воздухоочиститель и сам почтенный карбюратор – их заменило гидравлическо-демоническое сплетение инжекторных шлангов и турбонагнетателей, которое может приводить в восторг разве что хирурга, оперирующего в брюшной полости. То же самое относится ко многим интуитивно постигавшимся вещам прошлых лет.
Не только на работе, службе, но и дома мы оказываемся в плену вещей-загадок, приборов-сфинксов, которые, прикидываясь простыми и покорными, стремящимися, вроде бы, лишь к одному – услужить человеку, слишком часто скрывают и неожиданно выказывают свой истинный сатанинский характер. О коварстве вещей с большим юмором пишет (в издании Internation Herald Tribune, Париж) К.Сапли. Вот что, к примеру, сообщает он о так называемых «предметах досуга»:
«Управление сложнейшей современной техникой само по себе представляет самую настоящую работу. Хотите музыку? Вам придется справиться с многоярусной колонкой контрольно-измерительных приборов, напоминающих пульт управления атомной электростанции. Вы должны разбираться в мультиплексорах с частотным сканированием, лазерных считывающих устройствах, демпфирующих фильтрах Долби, супердинамиках для воспроизведения верхних звуковых частот и таких же устройствах для нижних».
Сапли сетует, что уровень знаний общающихся с вещами людей («средний американец лишь ненамного превосходит кулика») слишком низок. Он приводит результат обследований, проведенных Национальным научным фондом, данные 1985 года, где обнаружилось, что лишь 31 % взрослых американцев понимает, что такое радиация, всего 24 % имеют понятие о программном обеспечении для ЭВМ и едва ли 20 % полагают, что знают, как работает телефон.
