— Она вышла замуж за такого старика, — протянул я. Когда пара стояла рядом, разница в возрасте казалась еще более разительной.

Амана задумалась на мгновение, потом покачала головой.

— Нет, они почти ровесники. Тетушка даже на пару лет старше, в этом году ей исполнится шестьдесят три.

— Что? — я моргнул и недоверчиво уставился вслед паре.

Амана рассмеялась.

— Мы, аль-Ифрит, долго не стареем.

— То есть твоя тетушка родила дочь в шестьдесят? — все же уточнил я.

Амана пожала плечами.

— Наша молодость — не просто внешняя маска. Тела остаются таким же крепкими и здоровыми, какими выглядят. Например, моя прабабушка родила своего последнего ребенка в восемьдесят восемь лет.

Вот как. Насколько я помнил из «Хроник», представители других кланов такой долгой молодостью не обладали.

— Этот Кандар… Он так смотрит на свою жену, будто боится, что она исчезнет, — озвучил я свое наблюдение.

Амана взглянула в сторону второго зала, куда перешла пара.

— Они вместе только четыре года. Пять лет назад первый муж Виллины погиб, через год они поженились. Кандар полюбил ее сорок лет назад, когда они вместе учились в Академии, но Виллина выбрала другого, а он за все эти годы так и не взял жену, ждал ее. И вот, дождался.

— Это… — я даже не знал, что тут сказать, так что просто потряс головой. Ладно. Люди разные и сами решают, что им делать со своей жизнью.

— Так о чем ты хотел спросил? — вернулась Амана к началу нашего разговора.

Я задумался, как лучше сформулировать мысль, потом еще раз посмотрел вслед «тетушке» и «дядюшке» и сказал совсем другое:

— Амана, а сколько лет тебе?

Выглядела она как девушка, едва достигшая совершеннолетия, что, конечно, было невозможно, учитывая семилетнего сына.

Амана возмущенно постучала сложенным веером мне по груди.

— Спрашивать такие вещи у женщины невежливо!

— Прошу прощения у милостивой даны, — сказал я покаянным тоном и тут же добавил обычным: — Так все же сколько?

В глазах Аманы заплясали смешинки.

— Мне двадцать девять, о мой невежливый спутник.

Значит, если мне действительно было девятнадцать, то разница между нами составляла десять лет.

— Хорошо, — сказал я, подумав, что если у нас что-то получится, если мы действительно поженимся, то сорок лет спустя разница между мной и Аманой будет не столь разительной, как между этими «тетушкой» и «дядюшкой», и я не буду выглядеть рядом с ней таким стариком.

— Хорошо? — Амана вопросительно приподняла брови.

— Хорошо, — повторил я твердо.

— Какая завидная лаконичность, — Амана смотрела на меня с любопытством. — А еще мне кажется, Рейн, что изначально ты хотел спросить о чем-то другом.

Как все же хорошо она меня «читала».

— Да, верно. Скажи, аль-Ифрит когда-нибудь заключали мезальянсные браки?

Это было не совсем то, что я планировал сказать, но сформулировать вопрос лучше не получилось.

Амана ненадолго задумалась, потом кивнула.

— Пойдем, я покажу.

Мы перешли во второй зал картинной галереи, до которого я еще не успел добраться, и Амана подвела меня к большой картине, висевшей в самом центре. Там, в высоком кресле, чем-то напомнившим мне трон, сидел юноша. Безусловно близкий родственник Аманы — это можно было определить с первого взгляда по чертам его лица.

Художники бесстыдно приукрашивали аль-Ифрит на предыдущих парных портретах, но тут они просто превзошли самих себя: юноша на портрете выглядел как молодой бог, лишь ненадолго сошедший в мир смертных.

Девушка, стоявшая за спинкой его кресла, была хотя и симпатичной, но по красоте намного уступала Амане. И если юноша смотрел прямо вперед и легко улыбался, то взгляд девушки был направлен только на него, будто в целом мире никого больше для нее не существовало. Ее ладонь лежала на его плече, и он в ответ поднял руку и переплел свои пальцы с ее пальцами, будто говоря ей: «Я здесь».

— Вот, — сказала Амана. — Это портрет моего брата и его жены, сделанный пятнадцать лет назад. Их брак был самым скандальным за последние полвека.

«Хеймес аль-Ифрит, наследник главы клана, и его супруга Далия, принцесса Танаш» — гласила подпись под картиной.

— Принцесса? — произнес я вслух.

— Да. Двоюродная сестра нынешнего императора, единственная дочь его дяди по отцу. Ты же спрашивал о мезальянсе? Вот он. Можешь представить, что творилось, когда Далия, на тот момент третья в очереди на наследование престола, заявила, что выйдет замуж за сына Младшего клана, да еще такого клана, который увяз в кровной вражде с Энхард. Разница в их положении была слишком разительной. Никогда прежде никто из императорской семьи не связывал свою жизнь с выходцем из Младшего клана.

Когда я спросил о мезальянсе, то имел в виду обратную ситуацию — случалось ли, чтобы аль-Ифрит заключал брак с человеком ниже себя по происхождению, брак, невыгодный клану.

Но и рассказ Аманы оказался более чем интересен.

— Принцесса была помолвлена к тому времени, когда встретила твоего брата? — спросил я. Насколько я помнил из «Хроник», помолвки обычно заключались сразу после того, как дети кланов проходили инициацию.

— Да, была. Первое, что она сделала, это порвала с женихом.

— Вряд ли императорская семья обрадовалась этому.

— Не обрадовалась, — согласилась Амана. — Но отец Далии слишком ее любил… Скандал замяли, оскорбленного жениха убедили молчать, а его семья получила несколько выгодных концессий на имперские шахты в знак извинений.

— И что, потом принцессе просто разрешили выйти замуж за кого хочет? — отчего-то мне слабо верилось в подобное.

Для большинства кланов их дети были лишь способом увеличить свою силу и могущество, создать нужные связи, повысить влияние. В идеале — улучшить «породу», взяв в клан магов и магичек с полезными способностями. Когда автор «Хроник» рассказывал о том, по каким принципам заключались браки, любовь там вообще не упоминалась.

Амана рассмеялась.

— «Просто» в таких случаях никогда не бывает.

— Тогда как это получилось?

— Как может добиться своего сильная магичка из императорского клана? — Амана пожала плечами. — Я не знаю деталей, до меня доходили только слухи, а сама Далия о том времени рассказывать не любит. Люди говорили про дворцовые интриги, подкупы, шантаж, таинственные болезни, даже убийства… Возможно,