лице и следа не осталось.

– Так, и что же?

Я достала рисунок из кармана. Уголь уже успел размазаться, но река под названием Нуар отчетливо змеилась через большой город, опутанный сетью каналов.

– Эта карта ведет не к кольцу. А к Шампилье. – Я коснулась пальцем самого центра карты, и под кожей тотчас запульсировала магия. Кор последовал моему примеру и округлил глаза. – Нарисовать ее мне помог портрет, который висит над камином в картографной. Думаю, источник магии – та самая женщина, бывший Фабрикант. – Я спрятала рисунок в карман. – Когда я дотронулась до ее лица на картине, она заговорила со мной тем самым голосом, что звучит из путеводителей.

– Картины не разговаривают.

Я всплеснула руками.

– Да что ты?! Мы тут окружены магией, очнись! Неодушевленные предметы наделены даром речи! Эта самая дама в Шампилье.

– Аластер мне лично рассказывал, что прежний Фабрикант мертв.

– А вдруг это не так? Наверняка есть причина, по которой тебе запрещено перемещать нас туда. Возможно, она жива и кое-что знает. Я не могу прочувствовать кольцо, я не знаю, где оно, но стоило мне коснуться лица этой дамы, и я сразу нарисовала карту. Ты сам говорил, что порой волшебными указателями могут быть сами сюминары. Уверена, здесь как раз такой случай. Кор, она и есть ключ к нашей загадке!

– Не понимаю, чем она поможет.

Я застонала.

– На иллюстрации в справочнике тайного общества она держит чернильницу Аластера. Когда-то этот артефакт принадлежал именно ей. А еще она была Фабрикантом и может знать, где спрятано кольцо, и рассказать, как с его помощью расторгнуть контракты.

– Это настоящее самоубийство, – ответил Кор. – Как бы там ни было, сперва нужно разыскать контракты, а ты даже не знаешь, где они хранятся.

– Знаю. – Я отчетливо представила третий ящик стола и бесконечный гроссбух. Возможно, кольцо даже рассеет чары, которые запирают ящик. Тогда мы спасены. Но когда я второй раз полезла за картой, Кор оттолкнул мою руку.

– Стой.

– Почему это?

Он покачал головой и быстрым шагом пошел прочь.

Я обогнула стайку гостей и схватила его за предплечье.

– Ты привез меня в Алиньи. Так почему не хочешь отправиться в Шампилье? Аластер угрожал Зосе. Это мой последний шанс, – запыхавшись, сказала я. – Помоги мне!

– Не могу, – ответил Кор. Я гневно взглянула на него, и он торопливо добавил: – Послушай. Если я нас туда перемещу, Аластер отберет все то, что мне дал.

– Дал?

– Он не только угрожает наказать меня за невыполненную работу. Но и награждает за труды.

– За добытые артефакты? – Кор кивнул. Я ушам своим не поверила. – Получается, эта самая награда тебе важнее всех нас? Важнее моей сестры?

– Я совсем не это имел в виду. – Он стал соскребать грязь с рукава. – Мне пора наверх, пока меня тут не застукали.

– А что ты имел в виду?

Резким движением он разорвал карту из моего кармана и спрятал в свой.

– Забудь обо всем этом.

И я осталась стоять как дурочка посреди зала и смотреть, как расступаются гости у него на пути, пока он спешит к лифту, обнесенному решеткой.

Я пулей метнулась следом, но он уже успел зайти в кабину. Король Зелиг стал закрывать дверцы, но в последний момент я просунула руки в щели и распахнула лифт. Кор попытался было меня выпихнуть, но я поднырнула под его рукой и протиснулась внутрь.

– Этаж? – уточнил Зелиг.

Кор уставился на меня.

– Шестой, – ответила я.

– Я разорву ее в клочья.

– Другую нарисую.

– Я и ее уничтожу. В Шампилье мы не поедем.

– Почему? У нас ничего нет. Что ты так боишься потерять? – Кор не ответил, и я в отчаянии ударила кулаком по решетке лифта. Король Зелиг опасливо отшатнулся. – Я думала, ты особенный, но Ирса оказалась права. Тебе ни до кого нет дела, кроме себя любимого.

Кор крепко зажмурился и целый этаж не открывал глаз. Кажется, он принял какое-то решение, потому что после этого его плечи расслабленно опустились. Выдохнув, он сделал признание:

– Аластер награждает меня воспоминаниями.

У меня дыхание сперло. Далекие отзвуки музыки, смеха, звон бокалов – все это для меня исчезло. Я пыталась постичь смысл сказанных слов.

Кор лениво поднял лист, залетевший в кабину снаружи. Тот рассеялся у него в пальцах розовым дымом.

– С каждым новым артефактом, который я приношу, Аластер дарует мне одно воспоминание. Запах цветка, изгиб чьего-нибудь локона. – Он поправил прядку моих волос, и я вздрогнула. – Из-за воспоминаний я не могу надолго отлучаться от лунного окна. Они-то и отличают меня от остального персонала.

– Чем именно?

– Каждое воспоминание, которое мне возвращают, на шаг приближает меня к моменту, когда я смогу вспомнить, откуда я… Кто я такой.

– Но это ведь и так ясно: ты – Кор.

– Да. Это имя я получил, потому что был «почетным коридорным» – такова была моя первая должность, когда Аластер еще не знал о том, до чего ловко я управляюсь с ключом.

– Коридорным?

– Многие тут потеряли свои имена. Не я первый, не я последний. – Он протяжно вздохнул. – У меня тут были друзья, которым я бесконечно доверял, которых очень любил, но все они – один за другим – были понижены, пропали без вести или же – как в случае с Хелласом – я сам от них отдалился. Были и те, чьи сердца озлобились под влиянием метрдотеля – из-за моего положения они сами прервали общение.

– А я и не думала…

– Не мудрено. Но воспоминания, которые мне вернул Аластер… Я не готов рисковать и прощаться с ними, – твердо произнес Кор.

И тут я все поняла. Кор был Манификом, его нельзя было вот так просто заменить, как других сюминаров. Аластеру требовался другой способ манипуляции, и он нашел его, дав Кору почувствовать вкус того, чего он жаждал больше всего на свете – метрдотель манил его воспоминаниями, точно осла – морковкой.

Мои глаза затуманили слезы.

– Кор…

– Как жаль, что ты лишь теперь понимаешь, что близость с другими приносит лишь боль.

Я встрепенулась.

Его слова так меня потрясли, что даже голова закружилась. Так вот что у него на уме. Вот почему он всех сторонится. Вот почему когда-то не смог понять преданности Хелласа своей сестре. И пытался отправить меня домой без Зоси.

Сколько же раз я ловила на себе его взгляд, а потом он торопливо отводил глаза. Сколько раз он сводил наши разговоры к беззаботной болтовне, и только-то. А все потому, что испытал боль и не хотел, чтобы она повторилась.

Лифт распахнулся на шестом этаже. Но