Забавно, как устроен разум, но даже в полубессознательном состоянии я рассуждал, что это название было не совсем правильным, потому что Смит лысый, ему сорок лет, и он весит более двухсот фунтов. Однако для миссис Смит это, похоже, не имело значения.

Сила клея

– О, мой бедный, маленький кудрявый мальчик! – повторяла она во второй раз. -Мой…

Она не договорила. Последовало падение чего-то мягкого и тяжелого. Темный, призрачный силуэт пронессся мимо, раздалось глухое, тяжелое "пам!", и миссис Смит рухнула на своего мужа, в то время как ее голова и плечи были покрыты зеленоватой массой около двух футов в диаметре.

Это была одна из адгезивных защит – я сразу это понял.

– Помогите! Я… гоб… гоб… гоб… – я обернулся, чтобы посмотреть, откуда раздался новый тревожный крик, и увидел Хикса, который умудрился наконец сесть прямо, выглядя как юмористический набросок глубоководного ныряльщика. Его голова казалась в шесть раз больше своего естественного размера, окутанная стофунтовым слоем жидкого клея. В тот момент я понял, что он имел в виду, когда говорил о психологическом эффекте этой штуки – это было ужасно. И все же я видел только начало.

Э.Ф. Кроффит бросился на помощь миссис Смит. Все банкиры – рыцари. Он не мог заставить ее услышать его, потому что клей окутал ее голову слоем толщиной в дюйм и медленно растекался тяжелыми зеленоватыми струйками по ее телу или стекал, тут и там, крупными каплями, но он нащупал ее руки своими и преуспел в том, чтобы поднять ее. Как раз в этот момент миссис Смит выдула воздух сквозь слой клея, покрывавший ее рот. Леденящий кровь вопль разорвал воздух, когда она повисла на шее Кроффита. Банкир попытался убежать, но уйти было некуда. Вместо этого леди притягивала его все ближе и ближе к своей груди, слепо ища защиты там, где, как она знала, была человеческая плоть. Напрасно Кроффит напрягал все свои силы, чтобы вырваться из вязких объятий. Его борьба только еще больше запутала его, и прошло совсем немного времени, прежде чем он был вымазан клеем с головы до ног. Клей к этому времени впитался в одежду обоих и был по всей обуви. Эти двое, миссис Смит, крепко обнимавшая банкира, исполняли на мозаике пола странный двухступенчатый танец. Их обувь прилипала к полу из-за тяжелой липкой массы, которая стекала с них, и это делало их усилия все более неистовыми. Несмотря на нечеловеческие усилия Кроффита высвободить ноги, сначала одну, а затем и другую, а затем и оба носка остались прилипшими к полу. Спотыкаясь в своем странном и липком танце, они налетели на изобретателя, который проделал отверстие для дыхания в своей клеевой маске, проглотив до этого кварту или около того воды, и, пытаясь соскрести немного вещества со своей головы и шеи, покрыл свои руки липкими комками диаметром восемь дюймов. Под воздействием удара он теперь выставил их словно слепой вперед и накрыл ими лицо банкира сзади. Рев ярости Кроффита при этой новой травме сотряс потолок, но почти мгновенно утих, подавившись, когда большой комок застрял у него во рту, он с трудом проглотил его, упав духом.

Шмальц Вносит Свою лепту

Пока я наблюдал с интересом за этим новым развитием событий, словно за каким-то кошмарным сном, я подсознательно осознал, что все это время грохот воды не прекращался. Я повернул голову к перегородке и сразу понял причину. Это были только касательные потоки, которые прекращались по истечении семнадцати секунд, а четырехдюймовая линия обороны работала в полную силу, но поскольку ставни отказались действовать, они били через окна во внутреннюю банковскую комнату. Что стало со Шмальцем? Этот вопрос поразил меня тревожным внутренним ударом. Был ли он убит? Он утонул? Я приподнялся и посмотрел через одно из окон. Пятнадцать огромных потоков бились о противоположную стену, от которой они отражались со страшным ревом. Приглушенный, мощный гул, как я теперь заметил, сотрясал комнату – шум, вызванный невероятно быстрым движением воды по трубам. Но где же Шмальц? Там, посреди кипящего водяного вулкана, вырывающегося из противоположной стены, он был по пояс в воде, я увидел голову и руки. Он был жив! Он тоже что-то делал – возился с коммутатором. Хорошо! Прекрасно! Я чуть не заплакал, узнав, что он не погиб.

И как раз в этот момент другая мысль поразила меня с уничтожающей силой. Коммутатор! Ведь он возиться с ним, и только Всевышний знает, что будет дальше!

– Прекрати! Убирайся! Оставь это в покое! – закричала я.

Он не слышал. Было слишком шумно. Но я снова закричал. Я жестикулировал. Он не видел. Я в отчаянии обернулся. Крэгг стоял рядом со мной.

– Нужно заставить его оставить коммутатор в покое, – крикнул я. – Он разбудит дьявола, если не сделает этого.

Крэгг оказался человеком действия.

– Давайте оба крикнем ему, может он так сможет услышать, – прорычал он в мою сторону, подойдя так близко к окну, как ему позволял косой поток сверху. – Сейчас!

Я издал свой вопль, но получилось только отчасти. Сквозь рев воды я услышал резкий щелчок. Последовала черная вспышка, и я бы сразу понял, что заслонка опущена, даже если бы огромные брызги отскакивающей воды, которые едва не задели меня, не сообщили мне об этом факте. Осознание того, что я спасся, пришло одновременно со знанием того, что Крэгг этого не сделал. Должно быть, его голова находилась прямо на одной линии с отскакивающей струей. Раздался взрыв воды, когда неограниченная гидравлическая сила соприкоснулась с его лицом. Однако это продолжалось всего сотую долю секунды. Затем Крэгг, откинув голову назад, с немыслимой скоростью и силой тарана вылетел в комнату. С ужасающим звуком его голова вонзилась в живот Ирвина – он стоял прямо за ним. Ирвин загнулся, как складной нож, и объединенная масса двух мужчин обрушилась на Квига. Звук выходящего воздуха из маленького банкира, когда триста пятьдесят фунтов резко опустились ему на живот, был слышен даже сквозь грохот и шипение воды.

В другом месте комнаты вода создавала неописуемый хаос. После окончания первого крещения большинство людей инстинктивно попятились к стене, противоположной перегородке, желая оказаться как можно дальше от источника этих касательных потоков. Теперь, однако, они оказались в самом худшем месте, поскольку к тому времени, когда четырехдюймовые струи прошлись почти через всю комнату, они распространились настолько, что все пространство противоположной стены оказалось, если использовать парадоксальное выражение, под огнем, остальная часть комнаты была под водой которая теперь была на уровне в два фута. Под безжалостной игрой