из руководства. Но что делать с совестью? Она говорит мне: ты избран, чтобы защищать свои взгляды. <...> Я защищаю свои взгляды, и это моя обязанность". Правда, на следующий день он все же подал в отставку, так как ясно понимал, что, несмотря на убежденность в своей правоте, он не сможет переубедить большинство этого руководства, склонного к компромиссам, иногда близко соприкасающимся с коллаборантством в отношении к мандатной державе.

Разумеется, я не стану пересказывать все перипетии создания и становления Израиля, беспощадной борьбы с англичанами организаций ЭЦЕЛЬ (под руководством Менахема Бегина) и ЛЕХИ (возглавлялась Авраамом Штерном, а после его гибели Ицхаком Шамиром), глупости и гнусности расстрела "Альталены", сложной возни вокруг репараций из послевоенной Германии (в этой истории не прав был, как мне кажется, слишком принципиальный, до своего премьерства лишенный в любых случаях прагматического подхода Бегин), 19-летней работы в оппозиции партии "Херут" и движения "Ликуд" в условиях повседневной дискриминации, организованной Партией Труда (первоначально МАПАЙ, затем блок "Маарах") и работы в так называемом правительстве национального единства. Что касается Бегина и Шамира, они стояли на своем: никаких территориальных уступок непримиримому врагу! А. Эпштейн приводит на этот счет весьма убедительные фрагменты из выступлений обоих лидеров национально-либерального лагеря.

"Бегин призывал своих политических оппонентов со вниманием относиться к тому, что говорят арабские лидеры: "Слушайте, слушайте то, что они говорят. Почему вы не верите им? Они не скрывают своих намерений уничтожить Израиль".

Аналогичное мнение высказывал и Ицхак Шамир <...> Осенью 1974 года И. Шамир отмечал: "Основной фактор арабо-израильских отношений таков, что все арабские силы, которые не признают нашего права жить в Эрец-Исраэль, не признают и нашего права жить в какой-либо его части. <...> Враг, к которому обращены все предложения о территориальных уступках, вновь прямо повторяет: "Вы готовы вернуть территории? Пожалуйста, мы готовы их принять. Но мира не было и не будет"".

А. Эпштейн, комментируя "переворот" 1977 года, заметил с нескрываемым удовлетворением: "Большое счастье для Государства Израиль, что именно такой человек, как Менахем Бегин, на протяжении более чем четверти века возглавлял парламентскую оппозицию. Для него политика была прежде всего служением - обществу, стране и еврейскому народу в целом, и это очень выделяло его, причем не только в сравнении с идеологическими оппонентами". Вот они эмоции, о которых я упоминал выше...

К Бегину-премьеру (1977 - 1983) у автора двухтомника особенная приязненность. "Когда в одиннадцать вечера 17 мая 1977 года многолетний ведущий выпусков новостей на израильском телевидении Хаим Явин начал эфир со слов "дамы и господа, переворот", М. Бегин был один из очень немногих, кто оказался полностью готовым к подобному развитию событий. Он ждал этого момента так долго, что успел в деталях продумать, как именно будет себя вести, когда это, наконец, случится".

Бегин не был в полном смысле религиозным человеком, но прежде всего отправился в Иерусалим к Стене Плача, "где прочитал наизусть 4-й и 5-й псалмы царя Давида", а "в завершение он прочитал молитву, заканчивающуюся словами: "Творящий мир на высотах Своих, Он да сотворит в милосердии Своем мир нам и всему Израилю"". Бегин получил благословение от рава Цви Йегуды Кука, отец которого Авраам Ицхак Кук заложил философские основы концепции религиозного сионизма.

"Консолидация разных, с точки зрения идеологической платформы, политических сил стала несомненной заслугой Менахема Бегина. <...> М. Бегин сумел дать им всем ощущение дома, ощущение равенства, и в этом заключался его огромный успех как политика и государственного деятеля".

Еще одна важная выписка из второго тома двухтомника: "Программа правительства М. Бегина была сформулирована так, как никакой из подобных документов израильских кабинетов министров прежде. В ней говорилось: "Еврейскому народу принадлежит вечное историческое право на Эрец-Исраэль - землю наших предков, и это право не может быть поставлено под сомнение"". Бегин был категорически против принципа "Территории в обмен на мир" в любом его проявлении и тем более против разделения Иерусалима (с передачей восточной его части в руки палестинских арабов). Он напоминал о Кэмп-Дэвидском договоре, согласно которому Восточный Иерусалим входил в состав объединенной столицы Израиля. "Это блестящее дипломатическое достижение Бегина было бездарно разбазарено идеологами "Процесса Осло"пятнадцать лет спустя", - резюмирует автор двухтомника.

И еще одно достижение Бегина было "бездарно разбазарено" (причем не только левыми, но и Нетаниягу). Бегин: "Мы изменили наши методы самозащиты. В Партии Труда существовала политика ответного удара. <...> Мы перешли к превентивным ударам. Мы выходим навстречу врагам, проникаем на их базы, и расплата настигает их. Теперь мы больше не ждем, чтобы они пришли к нам".

Что касается Ицхака Шамира, то в наследство от Ш. Переса он как глава правительства получил страну, "рабочее" правительство которой в тайне нарушило закон, запрещающий вести переговоры с враждебной организацией, и о многом договорилось с ООП, что легло в основу будущих соглашений Осло.

А дальше эти соглашения были подписаны премьером от Партии Труда (1992 - 1995) Ицхаком Рабиным, а также Ш. Пересом и Я. Арафатом на лужайке Белого Дома в Вашингтоне в присутствии президента США Б. Клинтона, и после победы в 1996 году лидера Ликуда Б. Нетаниягу правительству Израиля пришлось работать, как выражается А. Эпштейн, "в тисках "процесса Осло"". Но, как бы то ни было, в стране началась пока первая из четырех каденций{2} Нетаниягу. Затем политическая карта Израиля менялась несколько раз, но в ходе выборов 1999 года успеха вновь, но уже в последний раз, добилась "Авода" во главе с Эхудом Бараком; краткая его каденция оказалась во всех отношениях бесславной, и следующие выборы он с треском проиграл А. Шарону, возглавившему Ликуд после временного ухода из политики Нетаниягу. Главное, чем ознаменовалась "эпоха Шарона", - это односторонний уход из Газы и Северной Самарии, сопровождавшаяся эвакуацией оттуда всех еврейских поселенцев. Но это было сделано в августе 2005 года, после ряда отвратительных махинаций "полевевшего" к тому времени Шарона; хотя избран он был по мандату Ликуда, но с ноября 2005 года правил уже от имени другой, им и его политтехнологами созданной партии - "Кадима". Эта самая "Кадима", после впадения Шарона в длительную кому, еще формировала правительство в течение 2006 - 2009 годов, после чего, как говорится, была выброшена на свалку истории. Об этом периоде существования Израиля А. Эпштейн рассказал сухо, без эмоций.

***

Наша семья репатриировалась в Израиль в июле 1990 года, во время функционирования правительства Шамира. За два года до новых выборов в Кнессет мы успели "насладиться": войной в Заливе, "скадами" из саддамовского Ирака