Как и любые события, происходящие на фоне эмоциональных потрясений, причины, вызвавшие их остаются во многом завуалированными. Растерянные власти пытаются снизить уровень накала страстей, а в итоге все чувствуют, что от них что-то скрывают. Ползут слухи о предательствах. Легенды и мифы о конспирациях множатся день ото дня. Венские власти поначалу пытались умалчивать о трагическом событии, но по словам репортеров того дня, "на авиационном поле, где находился и ваш корреспондент, вдруг без объяснения причин была прекращена музыка. Факт этот обратил на себя внимание всей публики, и из уст в уста начали шепотом передавать подробности разыгравшейся трагедии. Вскоре после этого на казенных зданиях появились траурные флаги".

В день Сараевского убийства музыка умолкла первой. Как это ни поразительно, но 28.6.1914 нет данных ни об одном известном композиторе, певце или музыканте. Даже музыка слова на сутки умолкла: в этот день не родился ни один известный писатель или поэт. Как будто волны ненависти или горя, захлестнувшие весь мир, убили в людях их творческое начало. В то время, как единственным креативным проявлением чувств 28.6.1914 стало вывешивание флагов, единственным креативным представителем того дня стала испанская художница-декоратор Пилар Аранда Николас (2 языка, 28.6.11997- 914, 4 в Раке).

(Для контраста, в Блумсдэй 31% известных людей занимались изобразительным искусством, что в 10 раз больше по сравнению с 3.1% 28.6. 1914).

В те дни австрийский политик Виктор Адлер (1852-1918) писал, что "на улицу сейчас выходят все неуравновешенные, все сумасшедшие: это их время. Война открывает простор всем инстинктам, всем видам безумия". Лауреат Нобелевской премии по литературе, югославский писатель Иво Андрич (1892-1975) назвал впоследствии акцию в Сараево "безумием ненависти".

Пройдут года, и Сильвано Ариети (7 языков, 28.6.1914 - 1981, 4 в Раке) станет одним из крупнейших исследователей шизофрении и креативности. По его мнению, мысль безумца "не нелогична и не бессмысленна, а следует иной системе логики, которая приводит к выводам, отличным от тех, которые обычно достигаются здоровым человеком". Может ли безумец стать творческой личностью? Вряд ли, потому что, как полагал Ариети, "Креативность - это не только оригинальность и неограниченная свобода. Это нечто гораздо большее. ... Иначе результат будет диким, а не креативным".

Дикими и безумными были поступки Гаврила Принципа (25.7.1894-1918). Еще более диким было то, что он не действовал в одиночку, и его покушение не было единственным в то ужасное утро 28.6.1914. Покушение готовила группа пятерых сербов и одного боснийца, входивших в тайную организацию "Черная рука", другое название которой было "Единство или смерть". В идеях этой организации странным образом сливались воедино уставы преступного мира с масонскими ритуалами и военной подготовкой. Во главе заговора стояли сербские офицеры.

Впоследствии 10 из 31 представителей 28.6.1914 (32.2 %) будут офицерами (что в 5 раз больше, чем в Блумсдэй).

Конспирация, революционность и национализм, окрашенные фанатичной верой в непогрешимую единственность своей правоты и готовностью бороться за неё с оружием в руках, станут объединяющим фактором большинства представителей 28.6.1914.

По крайней мере 17 из 31 представителей 28.6.1914 (55%) были вовлечены в военные действия, причём 7 из них (22 %) состояли в подпольных военных организациях. (В Блумсдэй не известны члены подпольных организаций, а процент воевавших был в 10 раз меньше).

Так как Принципу было только 19 лет, смертную казнь ему заменили 20 годами тюрьмы. В тюрьме он умер от туберкулеза. В 1930 на месте убийства эрцгерцога была установлена памятная доска, гласившая: "На этом историческом месте Гаврило Принцип предвосхитил свободу. На Видов день, 28 июня 1914 года".

В наши дни, к очередной годовщине убийства, 24.6.2015 в Белграде был воздвигнут 2-метровый бронзовый памятник Принципа, к которому приходят поклонники его "героизма".

В тот злополучный день 28.6.1914 выстрелам Принципа предшествовала попытка покушения Неделько Чабриновича, бросившего гранату в кортеж и ранившего около 20 человек. После разрыва гранаты эрцгерцог приказал остановить автомобиль и оказать помощь раненым.

Интерес к медицине входит в тематику дня Сараевского убийства, и всего в тот день 4 представителя из 31 (12.9%) стали медиками (что в два раза больше, чем в Блумсдэй)

После провала покушения Чабринович безуспешно пытался покончить собой: сначала он проглотил таблетку с ядом, а затем бросился в реку. Самоубийство не удалось: доза яда оказалась недостаточной, а река была слишком мелкой. Террориста вытащили из воды, после чего толпа жестоко избила его. Позднее он, как и Принцип, умер в тюрьме от туберкулеза. Было ли символичным то, что нацистский преступник, Ариберт Хайм, один из врачей, родившихся в тот день, стал экспериментировать с дозировкой ядов на людях? Поразительно, но Хайму удалось выйти сухим из воды. Как это было возможно, остается загадкой.

Когда говорят о Раке и стихии Воды, возникают ассоциации с чувствами и верой, с семьей и домом, с музыкой и поэзией. Но обязаны ли эти понятия сопровождаться Любовью ко всему сущему? Ведь Вода может быть как живой, так и мертвой, как исцеляющей, так и умертвляющей. Да и мотивы, двигавшие людьми при выборе профессии медика, не обязаны совпадать. Выбор действий во благо или во вред, во имя жизни или смерти остаётся за каждым.

Как ни тяжело это представить, но Ариберт Хайм (35 языков, 28.6.1914-?, 4 в Раке), известный в качестве одного из самых бесчеловечных военных преступников, по профессии был врачом. Он родился в Австро-Венгрии, изучал медицину и латынь, а затем занимался врачебной практикой в Вене. Он работал гинекологом и акушером, так что до начала Второй мировой войны можно было бы представить себе образ врача, избравшего благородную стезю помощи больным. Но в 1940 году в его душе на первое место вышла ненависть. Как говорил Гюго, ненависть не может быть малой. Ненависть всегда большая, потому что она разъедает всю душу человека. Ненависть завладела душой Хайма, и он добровольно вступил в ряды СС. С октября 1941 по февраль 1942 он проводил медицинские эксперименты над заключенными в концлагере Маунтхаузен. Трудно произнести слово "медицинский" в применении к тому, чем занимался Хайм. В основном жертвами его экспериментов были женщины, которые дали ему имя "Доктор Смерть".

Тех, кому покажется, что "Доктор Смерть" ограничивался испытаниями препаратов и вакцин во имя будущего излечения людей, ждёт потрясение. Не было в его действиях ни крупицы человечности. Как будто стараясь реализовать символику сербской "Черной руки", изображавшую череп и кости, кинжал, бомбу и яд, он систематически проверял на заключенных, как скоро наступает смерть в