сил договорить. Он сгорбился, держась за сердце. Его лицо посерело. Он чувствовал, что постарел лет на пятьдесят. Дина этого не заметила. Она отобрала у него книгу, начала сосредоточенно искать нужную строчку. Было видно, что Дине это тяжело дается. Мозг ее взрывался, лицо покраснело, брови вздрагивали вместе с уголками губ — казалось, Дина сейчас заплачет. Наконец нашла.

— Мы с тобой две половинки души… и вот они целуются, — сказала девушка, как только несколько раз перечитала строчки про себя. — Мутанты целуются.

— Почему же мутанты?

— Как! Они ведь эти… сиамские близнецы. У них одно тело или, как там, душа. Одна на двоих. Мутанты! — Дина даже кивнула.

Богомир облегченно вздохнул, забрал у девушки книгу и приготовился быть мудрым старцем.

— Ты не знаешь, что такое душа? Душа — это… — он задумался. — Это ты сам… То есть то, что будет жить после тебя, когда ты умрешь.

Дина вопросительно посмотрела на Богомира.

— Труп?

— Нет. Труп — это тело. А это душа. Вот есть твое тело, а есть твой разум. Душа — это ты, это твои мысли и чувства.

— Как это я — это мои мысли и чувства? У меня много мыслей и чувств. Какие конкретно — душа?

— Все, что были и будут. Как бы сказать? Когда ты умрешь, твоя душа продолжит жить. Просто у тебя не станет тела, но будет твое сознание.

— Каким образом? Ты что-то еще говорил про мысли и чувства. Так какие конкретно?

— Никакие! Ты, как мыслящий человек, будешь жить. Это понятно? Без конкретных мыслей. Просто ты продолжишь думать и чувствовать, но без тела. Мы вообще отличаемся друг от друга тем, что мыслим по-разному и по-разному видим жизнь. Индивидуальным взглядом. Твое индивидуальное видение — как бы и есть твоя душа. Так понятно? — умоляюще спросил он.

— Приблизительно, — сказала Дина и снова засмеялась. — Так как у них может быть одна душа на двоих? Нельзя мыслить одинаково. Один стоит под солнцем, а другой — в теньке. И не может же человек под солнцем думать: «Я в теньке, мне холодно». Бред какой-то. А даже если может, то это страшно, что где-то ходят два человека и думают одинаковые мысли, и чувствуют одинаковые чувства.

— Но здесь же не об этом, — улыбнулся Богомир и подсел к Дине. — А о том, что люди понимают друг друга без слов. Знают, что каждый хочет, и дают ему это. — Он подсел чуть ближе. — Ясно?

Дина была в замешательстве. Богомир осторожно поцеловал ее в губы. Дина не оттолкнула его. Он поцеловал еще раз. Она ответила, но как-то холодно. Богомир повернул к себе ее голову и снова поцелуй, уже с языком. И Дина отвечала ему, но словно была и не здесь. Богомира это злило, он жадно впивался в ее губы, пытаясь вызвать страсть, — но нет.

Вдруг Дина замерла. Богомир испуганно взглянул на нее. «Кто-то там», — прошептала она. Теперь Богомир тоже слышал. Он вышел из коморки. Ариадна…

Бросала с полки книги, рвала их на части, отдирала корешки.

— Что ты творишь? — вскрикнул Богомир и подбежал к ней.

Ариадна ускорилась. Он схватил ее за руку.

— Ненавижу твою библиотеку! — закричала она и вырвалась от него. — Ненавижу тебя!

— Прекрати, а иначе… — Богомир соединил большой и средний пальцы.

Ариадна рассмеялась. Он щелкнул. Порванные книги вернулись целыми на свои места, только с Ариадной ничего не произошло. На лице Богомира появился еле заметный испуг, мужчина щелкнул еще раз. Ничего.

— Ты больше не можешь мной управлять, старик.

И в доказательство Ариадна надменно взяла энциклопедию, вырвала из нее несколько листов, скомкала их и засунула себе в рот.

— Зачем же ты так с книгами? — поморщился Богомир, глядя на то, как девушка пытается прожевать бумагу. Ариадна выплюнула ее.

— А зачем они? Бесполезный хлам. Тебе они не помогли вырваться из Игры. Ты их даже не используешь.

— Я обучаю по ним Дину.

— Это та, с которой ты только что лобзался? — «Так она подглядывала…». — Первый раз в жизни решил кого-то поучить и то не выдержал! А сам-то ты когда в последний раз читал? Когда писал что-нибудь? Хоть бы дневник завел.

— С какой стати ты меня критикуешь? Ты — вообще ничто. И звать тебя никак. Появилась только благодаря мне. И когда ты сама брала в последний раз книгу в руки?

Ариадна демонстративно потянулась к полке, но Богомир перехватил книгу. Ариадна испепелила его взглядом. Богомир прочел название.

— В этой размышляют о свободе воли… Есть ли она вообще.

Ариадна вырвала у творца книгу.

— Убедил. Прочту. — Улыбнулась, показывая отвращение, и убежала.

Богомир почесал затылок и вернулся к Дине, но ее уже не оказалось в коморке. Старик прошарил библиотеку — ушла. Странные женщины. Тут он услышал Хаокина — было в голосе колдуна что-то жуткое, несмотря на кажущееся добродушие, и Богомир подобрался ближе.

Хаокин сидел на корточках и говорил с Элеон и ее прототипом.

— Так, значит, ты у нас Мэри? И Богомир списал тебя с внучки своего брата? — мурлыкал колдун. — Любопытно. А его брат — значит, папа твоего папы, и ты, значит, у нас — Мэри Авиафина?

— Что тебе от нее надо? — Богомир подошел к девочкам. — Идите, идите, малышки.

— Мы просто беседовали. — Хаокин поднялся. — Это разве запрещено?

— Не подходи к ним. Тебе ясно? Иначе я тебя уничтожу.

— Да, да, конечно. Жду не дождусь, — сказал Хаокин, медленно отходя назад и улыбаясь.

— Я серьезно. Ты меня понял?

— Мэри Авиафина… Интересно, очень интересно…

«Какие-то все странные сегодня», — подумал Богомир и вернулся в коморку. Из зеркала на него смотрел моложавый кудрявый парнишка с голубыми глазами. Такой юный, зеленый — так непохожий на самого Богомира. Наверное, Ариадна права. Что полезного он сделал в Игре? Подготовился к уроку с Диной? Поиграл с Серым?

На столе лежали рукописи Богомира. Он взял верхний лист и наугад прочел строчку. Там было написано про брови Ариадны, а сверху зачеркнуто и сделаны пометки