великому достоинству принесшего, так и по чистоте принесенного, что принял его (дар) собственными руками, соделал участником Своего престола, и даже более того — положил его одесную Себя»[866]. Заслуживает полного внимания факт, что на соборе халкидонском читались сочинения Златоустого. В этом видно явное влияние партии антиохийской на соборе, которая высоко ценила труды этого святителя, вышедшего из школы антиохийской, в протииоположность александрийцам, которые не скоро стали чтить память этого великого учителя вселенной. Затем после чтений из Августина собор в заключение прочитывает некоторые места из сочинений Кирилла «о вочеловечении». Из прочитанного заслуживает ввимания следующие изречения Кирилла: «Он явился на земле, не оставляя того, чем был, но восприяв наше человечество, совершенное в своем смысле» (τελείως ἐχούϭ ης x ατὰ τὸν ἲ διον λόγον). Или: «обитающее понимается обыкновенно как иной в ином (ὡ ς ἓ τερον ἐν ἑτέρφ), т. е. Божеское естество в человечестве, не потерпевшее смешения или слияния какого и превращения в то, чем прежде не было. Ибо то, о чем говорится как обитающем в другом, не стало тем же, в чем обитает, напротив, считается иным в ином (νοεῖται μᾶ λλον ἓ τερον ἐν ἓ τέρφ)»[867].

Из всего, что прочитано было на соборе из сочинений святоотеческих, возбудило недоразумения в отцах собора, как мы сказали выше, лишь послание папы Льва. Между тем как прочие члены собора, по поводу послания Льва, возглашали: «это вера отеческая, апостольская, православные так веруют, анафема тому, кто не так верует», епископы Иллирика и Палестины находили некоторые места в послании Льва сомнительными, подозрительными по отношению к православному учению. Собор вынужден был разъяснить истинный смысл слов Льва для сомневающихся. Это совершилось чрез сличение сомнительных мест у Льва с сочинениями восточного церковного авторитета, Кирилла. Иллирийцам и палестинцам не нравились в особенности те мысли у Льва, в которых ясно и решительно высказывалось учение о двух естествах во Христе. Утверждаясь на точке зрения крайних александрийцев, они находили в этих мыслих несторианское учение. Прежде всего они в указанном смысле обратили внимание на следующее место у Льва: «для уплаты долга естества нашего, бесстрастное естество соединилось со страстною природою, дабы один и тот же…. и мог умереть по одному (естеству) и не мог умереть по другому». Для доказательства правильности приведенных мыслей Льва собором представлено было сходное по воззрению изречение в послании Кирилла к Несторию, где говорилось, что не Слово Божие страдало за нас своею природою, но тело Его человеческим естеством вкусило смерть. Затем, показалось подозрительным для палестинцев и иллирийцев другое место у Льва. Вот оно: «каждое из двух естеств в соединении с другим действует так,

как ему свойственно. Слово соворшает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти». Для устранения недоумения отцами собора поставлено было на вид то изречение Кирилла, находящееся в его послании к Акакию Мелитинскону (униальный документ), где говорилось, что одни изречения евангельские и апостольские относятся ко Христу как Богу, другие — как человеку. Наконец, в числе сомнительных мест у Льва вышеупомянутыми епископами выставлены следующие слова его: «Хотя в Господе И. Христе одно лицо — Бога и человека; однако иное то, откуда происходит общее того и другого уничтожение, и иное — то, откуда проистекает общее их прославление» и пр. Доказать правоту этих воззрений Льва берет на себя труд Феодорит. Он цитирует сходное по духу и мыслям изречение Кирилла из его сочинения «о вочеловечении», некоторые места из которого уже были приведены нами выше[868]. Все эти разъяснения, однако, мало успокоили сомневающихся епископов. Они не подписались под посланием Льва и просили срок для размышления и сличения послания Льва с сочинениями Кирилла. Именно, они хотели сличить его с анафематизмами Кирилла, которые не были читаны на халкидонском всел. соборе. Ясный знак, что истинный центр богословской деятольности Кирилла эти епископы полагали не в унии, а в его писаниях, составленпых еще до собора III вселенского. Значит, это были александрийцы, неблагосклонные к унии. Собор милостиво дал им отсрочку на пять дней, в продолжение которых они должны были вступить в собеседование с некоторыии епископами, из числа принявших послание Льва; их должен был назначить Анатолий. Но это благосклонное решение собора не вполне, кажется, удовлетворило сомневающихся Иллирийцев и Палестинцев. Ибо в кликах, в которых затем собор выражает свое уважение папе Льву, по словам клириков константинопольских, не все члены собора приняли участие. Без сомнения таковыми были иллирийцы и палестинцы. Эти последнин дошли до такой смелости, что открыто нa том же заседаиии начали выражать свои симпатии к Диоскору. Они кричали: «Диоскора собору, Диоскора церквам» (т. е. возвратить)[869]. Но мало прошло времени прежде, чем сомневающиеся епископы пришли, наконец, к согласию с посланием Льва. В IV деянии собора иллирийцы и палестинцы объявили, что и они принимают послание Льва. Те и другие представили собору особые грамоты. Иллирийцы говорили в своей грамоте: «святый Лев совершенно православен: послание его сделалось для нас несомнительным». Далее заявляется, что они пришли к такому результату после того как епископы, принявшие послание Льва, анафематствовали тех, кто в смысле несторианском разделяли естества во Христе. Отсюда видно, что они подозревали прочих членов собора в благоприятствовании несторианскому учению[870]. То же сделали и епископы палестинские. В своей грамоте они говорили о послании Льва: «мы нашли, что оно большою частию правильно (τοῖς πλе ίоϭ ιν ὁρθϖ ς ἒ χουϭ ι)». К такому результату подобно иллирийцам они пришли не прежде, как прочие члены собора анафематствовали еретическое учение о раздроблении и разделении естеств во Христе[871]. Они разделяли с первыми неосновательное подозрение касательно отцов собора. Замечательно, ни те, ни другие в своих грамотах не упоминают униальных документов, хотя случай к тому был самый прямой и близкий. Решительно отказались принять послание лишь епископы египетские, впрочем, под самыми благовидными поводами[872]. Характеристическим из этих предлогов был тот, что еписконы египетские прямо объявляли, что если они подпишут послание Льва, то им не миновать смерти на их родине, что они будут убиты. Так неприизненно настроена была теперь Александрия, устрашаемая призраком несторианства! Отцы собора называли египтян за такое их противление подписаться под посланием Льва «еретиками»[873]. Египетские епископы выражали свое мнение на соборе в IV заседании не в качестве членов собора, но по другому поводу, о кокором мы уже имели случай заметить.

Итак, на соборе халкидонском хотя не вдруг, но однако всеми членами его принято было и послание Льва, как догматический документ,