Шрифт:
Закладка:
— Нет, Айнери! — во всегда строгом голосе Этайна сейчас звенел настоящий металл. — Если это те, кто ищет тебя, то им нужна Сфера. Теперь ты знаешь, где она, а значит, любой ценой не должна попасть к ним в руки. Ты останешься тут, пока я не разрешу тебе выйти. Принцесса, ты тоже можешь остаться.
— Если им нужен Ломенар, я не позволю им забрать его! — воспротивилась Эльдалин.
— Может, это Винде вернулся? — неуверенно предположила Айнери, явно смущенная приказным тоном Этайна.
— Кто бы там ни был, сиди здесь, пока я не скажу, что все в порядке. Остальных не принуждаю, поступайте, как считаете нужным. Я сам справлюсь, если придется, но вообще от помощи не откажусь. Я, конечно, имею в виду Йорэна. Ты, принцесса, лучше держись позади, если уж тут отсидеться не хочешь. Хотя я бы на твоем месте не рисковал.
Он плотно закрыл дверь гостиной, прежде чем направиться к выходу. Йорэн уже вынул меч. Казалось, он просто держал его перед собой, но его рука сжимала оружие так уверенно и естественно, что за его спиной Эльдалин чувствовала себя в безопасности, что бы ни обнаружилось за дверью.
Нежданный гость уж точно не был братом Айнери, но Эльдалин не понравился сразу же, напомнив ей Триана. Вообще-то, они вовсе не были похожи, разве что ростом и телосложением. Триан смотрел на окружающих либо с раздражением, либо свысока, презрительно, даже на нее, принцессу, бросал отнюдь не подобострастные взгляды. Разговаривал подчеркнуто вежливо, так, словно задумал какую-нибудь пакость. Его по-амдарски красивое лицо было вечно напряженным, словно он готовился вступить со всеми в словесную перепалку. Подобные манеры вызывали жгучую неприязнь не только у Эльдалин и ее брата, но и у многих придворных.
Незнакомец на пороге выглядел совсем иначе: серебристые волосы против темных, не амдарские черты лица, хоть и не вполне человеческие, простая походная одежда без излишеств и украшений, столь любимых Трианом. Но дело было даже не во внешности. Гость казался расслабленным и спокойным, смотрел приветливо и скорее располагал к себе, просто не в этом месте и не при таких обстоятельствах. Так почему же Эльдалин сразу вспомнила о Триане?
Когда ты всю жизнь провела во дворце и привыкла к тому, что многие вещи на самом деле не то, чем кажутся, поневоле научишься различать детали, которые остальные просто бы не заметили. Эльдалин сама еще не могла осознать, что именно видит, но уже почувствовала исходившую от незнакомца опасность. Он улыбался вполне приветливо, но глаза оставались холодными; его неброская одежда была ему точно впору, явно сшитая на заказ одним из лучших столичных портных. Качество ткани Эльдалин тоже оценила: та не уступала в цене материалу ее собственных платьев, оставшихся во дворце. То, как он держал себя с незнакомыми людьми, что-то неуловимое в его позе и взгляде выдавало привычку повелевать, привычку добиваться, чего пожелает, любой ценой. И самое главное — что, пожалуй, напугало Эльдалин больше всего, — она не могла понять, кто перед ней. Не амдар, не человек, не один из Детей Стихий — она отличила бы каждого из них, но этот…
Этайн явно не был его знакомым, но вот сам маг гостя откуда-то знал. Даже со спины Эльдалин увидела его испуг, заметила, как напряглось его тело: он готовился защищать свою жизнь, а может, свою драгоценную Сферу, которая, похоже, была ему дороже, хотя гость не проявил ни малейшей враждебности. А потом он заговорил, и все стало ясно.
— Доброго дня, манейры и манири[24], — голос гостя был глубоким и даже приятным. — Возможно, вам знакомо мое имя, я Альмаро, Магистр Темного ордена. Мне совершенно случайно стало известно, что тут сейчас находится Лоэн, известный также как Ломенар. Я пришел поговорить с ним, так как глубоко опечален возникшим между нами непониманием и хотел бы исправить положение.
Эльдалин показалось, ее волосы встают дыбом, но не от страха — от холодной волны злости. Он посмел вот так спокойно заявиться сюда средь бела дня, один, делая вид, что пришел с добрыми намерениями. Это он-то, самый опасный человек в Виарене! И это после всего, что он сделал Лоэну!..
— Йорэн Маэл-Нири, убери оружие, я не желаю зла никому в этом доме, — Альмаро вновь повернулся к Этайну. — Я вижу, ты здесь хозяин, как твое имя? Невежливо говорить о делах с тем, к кому не знаешь даже, как обратиться.
— Тебе не придется ко мне обращаться, ты покинешь этот дом немедленно. Я не любого приглашаю на порог, и уж точно не такого, как ты. Ломенар тебя найдет, если посчитает нужным, хотя я непременно посоветую ему этого не делать.
Улыбка Альмаро пропала.
— Вы не поняли. Мне нужно поговорить с Ломенаром. Я вовсе не жажду убийств, но, если вы продолжите упорствовать, мне попросту придется пройти через вас.
— Как ты нашел это место? — странно, но это спросил Йорэн, а не Этайн.
— Я Альмаро, все знать — моя слабость. Например, твое лицо, страж Риолена. А теперь хватит! Отойди.
Йорэн шагнул вперед, но Этайн остановил его жестом.
— Дело в том, что Ломенар сильно пострадал. По сути, его жизнь сохранило только твое кольцо. Но благодарить тебя не за что, именно твои люди едва его не прикончили. Уже поэтому здесь тебя встретят сталью, хотя есть и множество других причин.
— Вот как?! Тогда тем более мне нужно поговорить с Ломенаром. Все это лишь череда недоразумений, и ему давно пора уже это понять. Он сам истолковал все неверно и поставил себя в подобное положение. И хоть это касается лишь нас двоих, все же скажу: я точно не приказывал его убивать и непременно наказал бы тех, кто поступил так с ним. Но судя по тому, что я ничего не слышал об этом нападении, наказывать уже некого. Пусть вы и не слишком-то приветливы с гостями, я открою вам правду: привести Ломенара в себя не так сложно. Стоит лишь надеть мое кольцо на палец кому-то другому и после убить его, не унося при этом кольцо далеко от Ломенара. Кольцо способно вмещать энергию лишь одного; когда другая жизнь ее заменит, Ломенар вновь обретет свою. Я лично сделаю это, вам не придется даже пачкать руки, так что просто отдайте мне тело и расстанемся по-хорошему.
Вместо ответа Йорэн сорвался с места. Коридор был узким, и Этайн стоял между воином и Альмаро. Эльдалин казалось, что его это задержит, но она едва
