его искать. Два года жил в детском доме, там было плохо, потом забрали дальние родственники, у них стало получше. Но я уже в шестнадцать нашёл первую работу и сбежал на свободу, они не возражали… Я помнил булочки с изюмом, горячие, с хрустящей коркой, мама сделала их, когда мне было восемь. Как мы их ели с селёдкой и картошкой, а ещё с салатом из огурцов и помидоров, за ушами трещало. Я вспоминал их в день похорон и поминок, вспоминал в день нашей свадьбы с Мирой, на которую мама не смогла прийти. В глазах помутнело от слёз.

Я вспомнил, что значит Лалангамена. «Родина» на языке какой-то инопланетной расы из рассказа, прочитанного в детстве. Книга буквально называлась «Вкусы родины».

— … — молча всплеснул руками с досады.

Угораздило же перекусить прямо перед харчевней, вот дурак. Хотя откуда я мог знать.

— Страдаешь, что уже сытый? — тут же возникла ласка, профессионально вклинив остренький нос мне под мышку и снизу-вверх заглядывая в глаза. — А это вообще не проблема. Я тебе пыхну зерианского перца в мордашку, от него чакры прочищает и все недавние калории из организма выветривает. Наступает зверский голод. Хочешь?

— Сколько стоит?

— Ты чего, — моргнула она укоризненно. — Это у нас задаром. Чем голоднее будешь, тем больше съешь, Жруня получит еду, а я денежки.

Она потирала лапки в предвкушении моей трапезы. Определённо, такие прямые и откровенные деляги мне нравились.

— Давай, — кивнул я. Раз уж время идёт здесь 1:10, то можно провести час-другой, а за пределами харчевни пройдёт всего 6–12 минут. — Только погоди, ведь Книге надо какое-то время, чтобы еду приготовить?

Зырк-зырк, ну и дурачок попался сегодня, моргали глазки ласки, ласковые такие глаза.

— А, понятно, она их мгновенно материализует после заказа и оплаты, — вздохнул я. — Ну всё равно погоди, мне сначала нужно пообщаться с другими посетителями. Может, наторгую денег, и смогу больше купить?

— Это дело. Если наторгуешь себе с десяток воронов, за них доступно не просто вкусножорство, а настоящие бафства.

Вороны, подсказал справка, чёрные духовные монеты среднего достоинства, один ворон равен ста котикам.

— «Бафства» в смысле еда, которая даёт временные баффы?

Ну, хоть чуть-чуть соображаешь, одобрительно моргнула ласка.

— Угу. Съешь супчик из шараканов, умище так и попрёт на целую неделю. Или глотнёшь компота из миронасов с ледяной солью, и личико так перекрутит, что красота и харизма вжух в небеса! Тут как повезёт, но дня на два-три точно.

— Заманчиво.

— Ещё как. Так что иди, торгуй.

Она легонько пихнула меня в сторону зала, ненавязчиво развернув к одному из небольшого количества гостей, но, наверное, самому солидному из них.

— Это Урса Гор, наш постоянный клиент, — шепнула ласка. — Он с виду суровый, а на самом деле у него два добрых сердца. Может подскажет чего. Он поопытнее будет.

Я двинулся вперёд, куда она указывала, и попутно заметил забавную сцену: колония маленьких гномиков, каждый размером примерно с мой локоть, все в таких красных колпаках и жилетках, прямо как из наших сказок, начали располагаться на ночлег. Они прямо на столешнице и на стульях вокруг своего стола ставили палатки, подвешивали гамаки… Но над ними тут же воздвигся гневный красный гигант и замахал ручищами.

— Нет! — громогласно прикрикнул Жруня. — Спать у меня нельзя, и ночевать тоже! У меня нет лицензии таверны и гостиницы, только харчевня. Не гневите Инспекторов, а то мне потом отвечать.

Интересно. Впрочем, было же сразу понятно, что кроме Ключников в Башне есть и другой, скажем так, менеджмент. Гномы с кислыми маленькими лицами недовольно стали убирать и паковать их обратно. А я двинулся дальше, куда шёл.

За могучим столом из брёвен сидел почти двух с половиной метровый медведь в классном синеватом доспехе с травлением, похоже, металл в смеси с какой-то алхимической заливкой. Урса Гор выглядел внушительно, и я не удивился, когда система показала синий ранг: Герой. А это уровень 100+. Конечно, с таким стоит поговорить, общение с ним — подарок для нуба. Вопрос, захочет ли он общаться со мной, я для него ноль без палочки.

Медведь аккуратно ел большую рыбину, похожую на сома, только на толстой почти резиновой шкуре рыбы виднелись наросты соли. Рядом стояли две кружки: одна большая, с янтарным элем, вторая поменьше, с тёмным соусом. А в плоских деревянных мисках лежали крупные квадратики сухарей. Урса Гор брал нарост мохнатыми пальцами, сдавливал, чтобы он превратился в труху, и получалась натуральная солонка прямо в рыбине. Медведь выдвигал здоровенный острый коготь, отрезал от рыбы маленький сочный кусочек, макал в соус, в соль, и с удовольствием ел, похрустывая сухарями.

Увидев, что я подхожу, он спокойно на меня уставился и едва заметно втянул носом воздух. Обнюхал меня на расстоянии, видимо. Прокачанное чутьё.

— Садись, не стой, — сказал он низким, раскатистым голосом. — Стоять — неуважение.

Я тут же сел на пенёк, стоящий у бревенчатого стола вместо стула.

— Серый. Совсем нубастый?

— Первый день.

— А уже шестого уровня и с двумя оранжевыми метками? — похоже, сканирующий взгляд Урса Гора видел меня насквозь. — Неплохо.

— Спасибо, уважаемый. Можно спросить у вас совета?

— Можно, но только в обмен на пользу. Советы в Башне стоят дороже денег. Они спасают жизнь.

Понятно, что всё относительно: гора денег будет полезнее большинства советов. Но для начинающих с их масштабом финансов и уровнем барахла, безусловно, хороший совет мог быть куда важнее.

— Если ты сможешь быть полезен мне, я помогу тебе, — кивнул Урса Гор. — Иначе нет.

Он производил впечатление принципиального воителя, который щепетильно следует канонам. Внезапно его класс и уровень открылись для меня: Хранитель, специализация Монстроборец, подкласс Рэйнджер-защитник, престиж-класс Руноносец. Уровень 126.

Хм. Система помечала Руноносца особой фиолетовой меткой «тайное знание». Значит, этот класс был основан на закрытой информации, и наверное, эта информация тоже чего-то стоила. Но фишка в том, что я ей обладал. Ведь рунная магия была у меня в системе, хотя мы редко применяли её в играх, и потому она не была сильно проработана, только базис.

Вообще, когда делаешь собственную систему и мир в одиночку, сколько ни работай, сколько лет ни старайся — часами, днями, неделями и месяцами описывать