Крис исчез, а серебристый портал раскрылся и принял вид призрачного, жарко пылавшего очага. Остроумно! Полезай, путник, в наш очаг.

— Ох, как я тебе завидую, — мечтательно сказал Ключник и потянулся, встопорщив шерсть и показав опасные титановые когти.

— Там настолько вкусно кормят?

— Ты даже представить не можешь. Знаешь, что такое лалангамена?

— Хм, что-то знакомое.

Странное слово вертелось в голове, но упрямо не хотело вспоминаться.

— Узнаешь, — пообещал кот.

Глава 16

Жруня и другие (не)люди

— D20 мне в лоб! — воскликнул я, впервые увидев это место.

Зал харчевни был возведён из серого камня и морёного дерева. Большой и круглый, он умудрялся быть одновременно и просторным, и уютным. Слева пылал очаг, справа журчал родник в гроте, обтекая растущие кристаллы. Посередине зала стоял невысокий рунный камень, покрытый мохом, а на нём возлежала Книга (с маленькой буквы её писать палец не повернётся). Под остроконечным потолком величаво крутился компактный тучеворот — то есть, сизый вихрь, в котором проскальзывали крохотные молнии, оттуда изредка доносился ворчливый гром.

Погодите, это четыре стихии? Слева и справа огонь-вода, сверху и снизу воздух-твердь. А что там впереди, на дальнем конце от входа? Ниша-альков с пышным зелёным деревцем, окружённым густыми снопами цветов. Похоже, виталис, стихия жизни. Но тогда прямо на входе должна быть смерть, негатос. Я опустил глаза и увидел, что на пороге начертаны символы черепов разных рас, и сам он сделан из чьей-то крупной кости, обточенной добела. Хм, слегка зловещее приветствие для гостей. Но вообще-то в славянской культуре издавна была традиция хоронить прах предков под порогом. Считалось, что их души поселятся в доме и уберегут его от нечистой силы. Здесь наверняка было не поверье, а реальность — какой-нибудь некрозаговор против зла. А сверху над дверью висел череп монстра с рогами, опущенными вниз, как концы подковы. На удачу

Пол был вымощен короткими и аккуратными деревянными досками, натёртыми воском, хотелось тут же снять обувь и пройтись босиком. Вдоль стен зала стояли столы и столищи разных размеров, для посетителей всех габаритов. О, за крошечным столиком из плетёных прутьев ужинали крохотные мышеобразные существа. Как ожившие игрушки в своей премилой одежде, включая малюсенькие шапочки и трости размером с зубочистки.

Между столами, разделяя их на зоны для каждой компании, громоздились от пола доверху шкафы-стеллажи, набитые всяческой посудой. От котлов и сковородок, тарелок и мисок, кувшинов и пузырьков — до экзотичных бутылок Клейна и ещё более заковыристых штук. Чего там только не было, такого разнообразия пустой посуды я в жизни не видывал.

И, наконец, по стенам зала на средней высоте висели на бронзовых кольцах крупные банки, в каждой из которых ютилось крошечное жилище фэйри. У кого-то домик из дерева, у кого-то норка в камнях или гнездо, или цветок. Каждый террариум был по-своему уникален, три десятка маленьких мирков. Я разглядел, что во всех блестит небольшой водоёмчик — похоже, один и тот же ручей тёк по банкам, переходя из одной в другую с помощью порталов. Начинался он, видимо, в том самом роднике с кристаллами, а кончался где-нибудь на кухне. Тонкая работа.

Над теми столами, где сидели и ужинали гости — феечки летали, играли и танцевали, в общем, занимались активной деятельностью и потому довольно ярко светили! А там, где никого не было, волшебный народец предавался безделью и сну, и их огонь мерцал едва-едва, погружая область вокруг в приятный полумрак.

Неподалёку от меня худой ящеро-гуманоид в расшитой бисером мантии дотянулся до банки над своим столом и деликатно постучал. Мол, не могли бы вы дать немного света, господа? Цветы, растущие в террариуме, плавно раскрылись, оттуда выглянули две феи, мужчина и женщина, и, потянувшись, затрепыхали крылышками, зевая и взлетая, разгораясь, чтобы освещать одинокую трапезу ящерна.

Вот так система освещения. Живой свет, все дела.

Всё в этом месте внушало комфорт, уют и восхищение от гармоничного разнообразия. Аж глаза разбегались от того, сколько тут всего разного и интересного. Поэтому, обежав харчевню взглядом, я и выказал своё изумление фразой с наших игр:

— D20 мне в лоб!

— Вах, какая вкусная реакция, — пробасил довольный голос слева.

Повернувшись туда, я увидел жизнерадостного пузатого здоровяка с красной шерстью и кожей, с гривой косматых волос, большими заострёнными ушами, залихватски торчащими вверх, и с глазами слегка навыкате. Его зубастая пасть обаятельно улыбалась, да и вообще, хоть и чудовищный, он сразу располагал к себе.

— «Вкусная реакция»? — переспросил я на всякий случай.

— Не удивляйся, незнакомец. Жруня коллекционирует возгласы и словечки всех, кто впервые попал в нашу харчевню, — сказала звериха с острой мордочкой, напоминающая горностая или ласку, но покрупнее и с явно разумным взглядом. Её чистейшая белая шкурка в крупных серых, чёрных и коричневых крапинках была очень красива.

— В моей башке уже сотни интересных вариантов, — похвастался хозяин заведения, хлопнув себя по лбу. — И десятки тысяч скучных и однообразных «Ох», «Надо же» и «Вау». Тьфу, только память засоряют.

— Ты помнишь каждый возглас? — думал пошутить я, но шутка не удалась.

— А то! У меня проклятье идеальной памяти, чтобы помнил каждого посетителя в лицо. Учитель так захотел, потому что я в детстве был сущая бестолочь.

— Меня зовут Яр, человек с Земли.

— А я Жруня, — хмыкнул он. — Сирота из чёрт знает какого мира. Ни разу не встречал своих сородичей, но судя по легендам об их привычке устраивать кровавые и разрушительные нашествия, это и к лучшему. Зато друзей у меня столько, что никаких пальцев не хватит.

Он смерил меня взглядом с головы до ног.

— Человек, значит? Ваш брат мне понравился: только появились в Башне, а в моей харчевне уже наплыв из человеков. Активные, одобряю.

— Здесь уже много людей? — слегка неприятно удивился я, не радостный тому, что меня обогнали не два-три лидера, а сразу целая толпа. Я же вроде так быстро шёл!

— Да, разбились на две компашки и сидят, общаются. Пойдём, покажу.

Похоже, земляне сидели не в главном общем зале: кроме меня тут не было ни одного человека. Да и вообще с гостями пока было негусто. Глянув на жест Жруни, я только теперь заметил проходы, укрытые чем-то типа раздвижных плетёных