– Вот чего-чего, а солнца у нас было… Короче, мы нашли семью Папы Капра. Жену, дочку и няню.

– Где и, самое главное, как?

– Единственное, что дон выбил из Мартинса после похищения, было разрешение каждый день разговаривать с семьей по телефону. В одно и то же время. Довольно быстро вычислили, что звонки приходят из нью-риновской резиденции Мартинса. Но звук при этом – со свистом и шипением, словно по радио. Мы привезли сюда людей и оборудование, сделали несколько засечек…

– Не томи, рассказывай.

– У банды Мартинса есть база за городом, довольно большая. Там тренируются бойцы, там у них склад и производство. Ты в курсе, что бывшие доблестные американские спецназовцы подгребли под себя выращивание и производство всей дешевой наркоты в округе? Весь Нью-Рино затаривается травкой у них, а они крышуют окрестных наркофермеров и скупают урожай. На базе – сушка, фасовка. Все прекрасно организовано. Доход поскромнее, чем от торговли «ангельской пылью» или «райскими ягодками», но туда влезть у него пока кишка тонка. Да и растет эта дрянь только у латиносов. Опять же, экстракцию на коленке не проведешь, нужно серьезное оборудование. Ты должен быть в курсе, судя по тому, как старательно наркос ищут одного канадца с исконно канадским именем Владимир. До сих пор ищут, а уже полтора года прошло.

И улыбается, сволочь.

Вот интересно, есть хоть что-нибудь, что они про меня не знают? При встрече задам пару неприятных вопросов Марлоу. Я, конечно, планирую покинуть Новую Землю в ближайшее время, но чем меньше про тебя знают, тем ты крепче спишь остаток жизни. И тем он дольше, этот остаток.

– Похищенных держат на той же базе?

– Мы тоже так думали, но это было бы нелогично. Там множество народу крутится, в том числе и посторонние. Никаких тайн не сохранишь. А девочка, судя по тому, что она по телефону рассказывала, гуляет каждый день.

– Вы продолжили искать?

– Да, и нашли километрах в двадцати симпатичную маленькую ферму. Ферму, где ничего не выращивают. В стороне от дороги. И очень, очень хорошо защищенную.

– Ошибки быть не может?

– Вечерами, когда жара спадает, пленницы гуляют во дворе. Там хорошо, тень, трава, цветы, деревья…

– И зачем ты мне это все рассказываешь?

– Ферма хорошо укреплена. Так хорошо, что можно отделением против роты держаться. Особенно когда нападающие должны не крошить все в мелкий винегрет, а вытащить заложников. Живыми и, по возможности, невредимыми.

– На такой случай и существует спецназ, всякие «Альфы» с «Вымпелами».

– Беда в том, что оборону тоже будут держать не новобранцы.

– Повторю вопрос. Зачем ты это мне рассказываешь?

– Периметр просматривается видеокамерами. Там даже часовые не ходят – в помещении сидят, в камеры пялятся. Ты, насколько я помню, специалист…

– Серег, я и так по вашей милости торчу здесь уже третий месяц. Добрый десяток раз меня пытались убить.

– И добрый десяток раз мы тебя вытаскивали. Кто-то из наших, иногда в ущерб здоровью. Будем считать, кто кому и сколько должен? Если не удастся победить эти проклятые камеры, останется два выхода: или штурмовать в лоб с неясным результатом, или пытаться выкрасть Мартинса, наплевав на заложников. И в том и в другом случае одной маленькой девочке, одной яркой женщине и одной доброй старушке придется очень плохо…

– Сволочь ты, Авдеев! Девчонок кадришь, тоже пользуясь мерзкими рекомендациями из секретных методичек по прикладной психологии?

– Это ты зря. Во-первых, я женатый человек, так что никаких девочек. Во-вторых, психология – хорошая наука, правильная, только многократно перевранная всякими модными докторами с кучей красивых дипломов по стенам. Капитализм, мир чистогана, что с них взять. Кстати, о психологии! Хочешь узнать, что у тебя написано в личном деле?

– Есть и такое?

– Конечно, есть, как не быть! Поверь, появилось оно гораздо раньше нашего с тобой знакомства, сразу после одного громкого скандала в Новой Одессе. Процитировать твой психологический портрет? «Парадоксальным образом сочетает лень с высокой работоспособностью, безответственность с чувством долга. Нередко пытается бороться за справедливость, как он сам ее понимает, зачастую весьма нетривиально и в ущерб себе. Легко увлекается сложными задачами, может быть весьма настойчив в поисках решения. Простая и размеренная работа вызывает раздражение». Будешь возражать?

– Не буду. В чем-то так оно и есть.

– Вот! После недели скучных занятий я предлагаю тебе нечто сложное, интересное и необычное. Да еще направленное на благое дело – защиту слабых и воссоединение семьи. Вроде все правильно сделал, нет?

– Сволочь ты, капитан, особо циничная. У самого-то что в характеристике?

– Не знаю, если честно. Не положено мне собственное личное дело читать. Но, подозреваю, вряд ли что-то лестное. Разве что настойчивость из плюсов.

– Это да. Тебе проще дать, чем объяснить, что не хочешь. Ладно, поехали смотреть твои видеокамеры. Восстановим метро в Берлине, и домой[52].

Пару минут мы ехали молча, потом Авдеев свернул на поперечную улицу. Снова свернул. Развернулся, поехал обратно.

– Заблудился, Серег?

Капитан вытянул из-за спинки сиденья компактный автомат, положил на колени.

– Машина навстречу едет, та, серая. Никого не узнаешь?

Я старательно вгляделся в мелькнувший навстречу неприметный седан, пожал плечами:

– Никого знакомого. Да и тонировка там, толком ничего не видно.

– Они за нами от отеля как привязанные катаются. Не могут быть ребятками Капра?

– Зачем? Кальяри сказал напоследок, что взаимные обязательства выполнены и сделка закрыта. Да и потом – они на своей земле, скрываться бы не стали. И машина слишком убогая для серьезных людей.

– Тогда кто?

– Люди Мартинса. Возможно, наркосы, которым ну очень нужен канадец по имени Владимир. Или просто любители отжать у удачливого игрока часть неправедно нажитых денег. Но последнее сомнительно – я в игорной зоне не показывался, а грабить каждого выходящего из казино – нерентабельно и чревато проблемами.

– Тогда проведем одну нехитрую операцию.

Мы вернулись на Стрип и остановились возле отеля, из которого я вышел полчаса назад. Авдеев вытащил мобильник, натыкал сообщение, отправил.

– Сейчас минут сорок погуляем, а потом поедем к ветеринару.

– К какому ветеринару?

– Ну как – к какому? Хвост купировать.

Авдеев сделал пальцами характерный жест, как ножницами.

– Пошли тогда в бар отеля. Сомневаюсь, что кто-то в здравом уме рискнет там нападать на посетителей.