— И он забрал у Цепа то, что ему необходимо, — добавляю я.

— Я думаю, Катон ранен. Цеп не сдался бы без битвы.

Надеюсь, что так и есть. И чем сильнее, тем лучше. А еще лучше, если его травма от нашей прошлой драки тоже еще не прошла.

— Интересно, как там поживает Лиса? — размышляю вслух.

— Ну с ней, я думаю, все отлично, — закатывает глаза Китнисс. Интересно, что про нее Лиса сказала тогда у реки примерно то же самое и в таком же контексте. — Пожалуй, легче справиться с Катоном, чем с ней.

— Надеюсь, они справятся друг с другом сами, а мы поедем домой… — звучит жестоко, но это самый оптимальным вариант, — и все равно, теперь надо дежурить повнимательней.

— Да. С сегодняшнего дня будем начеку.

Мы молча принимаемся за еду. А потом я вызываюсь дежурить первым, чтобы дать Китнисс отдохнуть. Смерть Цепа для нее оказалась большим ударом.

Надеваю очки и обнимаю Китнисс, а она прижимается ко мне всем телом. Не разрешаю себе смотреть на нее и направляю все внимание на выход. Проходит часа четыре. Начинаю задремывать и бужу Китнисс. Она говорит, что отлично выспалась, и снимает с меня очки. Но вместо сна я погружаюсь в свои мысли.

Теперь у нас осталось только два противника. К одному из них я очень привязался, а второй, наверняка, узнал о моем обмане и теперь ненавидит меня, возможно, даже сильнее, чем Китнисс. Почему же я всегда умудряюсь попадать в такие ситуации? И может ли Лиса, на самом деле, быть нашим противником? Мечтает ли она о нашей смерти? Продумывает ли план нашего убийства? Вряд ли… А вот с Катоном шутки плохо. Может, в самом деле, они найдут друг друга раньше, чем нас, и мы победим без особой борьбы? Не хотелось бы мне кого-то убивать, и тем более я не хочу, чтобы Китнисс убивала ради меня. Наверное, эти мысли не для арены, но я рад, что остался самим собой. Отец будет мной гордиться, ведь я не стал пешкой в руках Капитолия.

С этими мыслями потихоньку погружаюсь в сон.

Утром просыпаюсь от странного и непривычного звука тишины. По стенам пещеры больше не стучит дождь, он совсем прекратился. Тишина даже немного угнетает, будто таит в себе больше опасностей, чем шум дождя. И, как по волшебству, светит яркое солнце. Наверное, даже слишком яркое для раннего утра. Просыпаюсь почему-то абсолютно не выспавшимся и не успеваю открыть глаза, как они снова закрываются, и я засыпаю опять.

Через некоторое время Китнисс легонько дотрагивается до моего плеча, чтобы разбудить. Притягиваю ее к себе и целую, но сегодня она явно не настроена на нежности, поэтому быстро отстраняется и говорит, что нельзя тратить время впустую. Я и сам понимаю это, но почему-то ко мне в голову закрадываются мысли о Гейле. Не из-за него ли Китнисс не хочет больше нежничать? И чтобы как-то отвлечься, вызываюсь приготовить нам завтрак.

Пока занимаюсь едой, Китнисс складывает все наши припасы в рюкзак. Ясное дело, что больше она не хочет здесь задерживаться, а вот я уходить совсем не хочу, потому что знаю, что, как только мы выйдем в лес, не будет времени на разговоры и объятия. Нам нужно будет охотиться и защищаться. А если Катон на самом деле ранен, то лучше нам самим выследить его и… Не хочу я об этом думать. Каким бы мерзавцем он ни был, убивать его совсем не хочется. А, если сказать точнее, я сомневаюсь, что мне хватит духу. Ведь уже был шанс. Отлично помню, как он валялся на земле, и я подставил к его горлу копье. Только одно мое движение отделяло его от смерти, и что я сделал? Отпустил его и чуть не умер из-за этого сам. Наверное, я должен хотеть ему отомстить за все те мучения, что мне пришлось пережить, но от одной мысли об убийстве мне становиться тошно.

Китнисс заканчивает собирать наши вещи и садится около меня по-турецки. Кладу на две тарелки поровну риса и мяса и еще столько же оставляю в корзине, но она говорит, что ни к чему экономить, ведь мы будем охотиться. Теперь у нас будет еда, а подарок от спонсоров нужно доесть. Молча раскладываю оставшуюся еду на наши тарелки и протягиваю ей одну. Еда и впрямь вкусная, и, если я не ошибаюсь, именно это блюдо Китнисс назвала самым лучшим в Капитолии на интервью у Цезаря.

Мы вдвоем с жадностью едим баранину, и, в конце концов, Китнисс не удерживается и собирает подливу пальцем.

— Что подумает Эффи Бряк о наших манерах?! — она еще раз проводит пальцем по тарелке и сует его в рот.

— Эй, Эффи смотри! — решаю подыграть ей и швыряю вилку за спину. Китнисс смеется, а я облизываю тарелку языком. — Мы скучаем по тебе, Эффи!

Она смеется еще сильнее и закрывает мне рот ладонью.

— Перестань! Вдруг Катон как раз проходит мимо нашей пещеры.

Притягиваю ее ближе к себе.

— Что мне какой-то Катон? Ты меня защитишь.

— Ну, хватит, — сквозь смех проговаривает она, выпутываясь из моих объятий, а я успеваю поцеловать ее еще раз.

Но как только мы выходим из пещеры, сразу становимся серьезными. Китнисс проверяет свои силки, а я набираю воды из речки. Через пару минут она возвращается без добычи. Да и не удивительно, ни один зверь не бегал здесь, пока лил этот дождь.

— Нам лучше вернуться туда, где я охотилась раньше, — говорит она.

— Решать тебе. Говори, что я должен делать.

— Смотри в оба. Ступай по камням, пока можно, зачем оставлять лишнее следы? И тебе придется слушать за нас двоих, — она показывает на свое ухо, и я только сейчас вспоминаю, что она оглохла на одно ухо из-за взрыва. Киваю в знак согласия и стараюсь прислушиваться ко всем звукам.

Китнисс идет первая, я шагаю за ней, вооружившись ножом. Со временем огромные валуны сменяются мелкими камешками, а потом и вовсе остаются позади, оставляя вместо себя покров из еловых иголок. Внимательно гляжу по сторонам и стараюсь прислушиваться к каждому шороху, как вдруг Китнисс останавливается на месте, и я, заглядевшись, не успеваю остановиться и толкаю ее в спину.

— В чем дело?

— Постарайся идти потише, — разражено говорит она. — О Катоне я уже не говорю — ты распугаешь всех кроликов на десять миль вокруг.

— Да? Прости. Я постараюсь.

Она кивает и продолжает идти вперед. Теперь