Рядом с обрывом раскинулась легкая терраса, где приятно было сидеть летними вечерами и записывать все разработанные и изученные вещи. Дорожки между домами были выложены дробленым камнем, благо после камнесхода в материале не было нехватки. Вокруг росли плодоносящие деревья, которые я отыскал в лесу, выкопал вместе с корнями и перенес к себе.

Вспомнив внутренний садик во дворе господина Джин Фу, я постарался устроить что-то похожее и здесь. Мне не хватало тонкого вкуса и познаний госпожи Роу, поэтому мой дворик выглядел грубовато по сравнению с ее творениями. Но я всегда улыбался, глядя на кусты простеньких голубоватых цветов, растущих вдоль стен дома. Кое-где распустили розовые лепестки дикие гвоздики, развернули узорные листья папоротники, и со дня на день должна была зацвести гордость сада — золотая орхидея, ростки которой я обнаружил на другой стороне горы во время одного из дальних походов.

Впрочем, большую часть времени я посвящал начертанию.

На второй год отшельничества я начертил массив из четырех печатей, причем три из них придумал сам. Этот массив умел сохранять и поддерживать холод в небольшом пространстве, что было полезно в хозяйстве, а в летнюю жару еще и создавал приятную прохладу в доме. На основе него я быстро создал структуру, которая может обогревать комнату, причем она тратила не очень много Ки, главное, не забывать пополнять ее.

Также я вспомнил полузабытый случай со времен каравана Джин Фу, когда защитный массив из-за обмотанных пальцев сработал не так, как полагается, и поработал над ним. Оказалось, что линии Ки в процессе рисования не могут пересекать или переходить какой-либо барьер. То есть если поместить рисующую руку в плетеную корзину и рисовать массив в ней, то его размер будет ограничен пределами корзины, если же обмотать палец тряпками, то магическая конструкция уменьшится до минимума. Плюс менялись и его свойства. Тот защитный массив, который я чертил в караване, не давал проникнуть внутрь ничему телесному, хоть и не препятствовал магии. Обычный щит без отзеркаливания удара. В уменьшенном же виде вся Ки концентрировалась в одной точке и при касании не просто блокировала удар, но еще и отбрасывала его назад.

Сейчас я умел накладывать печати без привязки к своему телу, поэтому решил прикрепить массив к острию моего самодельного копья. Без металлического наконечника оно было бесполезно для охоты, потому я брал его только на тренировки. Для пробы я взял огненный защитный массив, который вспыхивает при внешнем воздействии. Именно такой впечатлил крестьян-разбойников, которые напали на торговца. И эффект оказался выше всяких похвал. Даже деревянное копье проделало в толстом стволе дыру с опаленными краями.

А если сделать такой массив с молнией? И если поместить еще одну магическую структуру на тупой конец копья? С таким оружием можно и против доспешного воина выйти, главное, не забывать пополнять энергию. Был у таких массивов и недостаток — их приходилось рисовать вручную, выплескивать их у меня не получалось: они сразу разворачивались в привычном размере.

Но вершиной моих пятилетних исследований стали новые боевые массивы.

Как-то раз я задумался о том, как массив, по сути состоящий из чистой энергии, может взаимодействовать с окружающим миром. Он воспринимает сигналы извне, отличает их друг от друга и реагирует. Почему это чаще всего атаки, которые нужно отражать? Есть еще охранные массивы. Они сложнее, чем обычные защитные, так как умеют различать враждебное вторжение и дружеское, хотя отличие между ними лишь в наличии или отсутствии у человека амулета, настроенного на этот массив.

Сложнее всего было представить, чего же я хочу добиться, ведь единственной зацепкой было желание, чтобы магическая конструкция не отбивала удары, а делала с ними что-то иное. Но что еще с ними можно было делать? И всё, что я смог представить, так это усиление удара. То есть действие, обратное защите.

Для этого мне пришлось пересмотреть строение массива, разработать несколько новых печатей, сообразить, что такую конструкцию нужно ставить внешней стороной к тем, кто ее будет использовать, и внести ограничения по силе воздействия.

В результате получился внушительного размера массив, через который можно было свободно проходить в обе стороны, но если, например, выпустить стрелу сквозь него, то ее скорость возрастала в несколько раз. Я проводил испытания с деревянным копьем. Обычные выпады и тычки никак не менялись, зато, если швырнуть оружие с достаточной силой, оно ускорялось и могло пронзить пятидесятилетнее дерево насквозь. И это в самом простом случае.

Можно было сделать такой массив, который бы дополнительно наделял оружие магическими эффектами, такими как огонь, лёд, паралич или даже липучка. Кинуть во врага горящий мяч, и тот прилипнет к нему на какое-то время.

Казалось бы, зачем такие сложности? Не проще ли тогда вливать Ки в свое тело и бить заклинаниями? Но магов не так много, как воинов. Если поставить такой массив, а за ним разместить отряд лучников, будет казаться, что на поле выставили всех магов страны. То есть его могут использовать и обычные люди без какого-либо образования, в этом и заключалось наибольшее достоинство разработки.

Войско, в котором есть десяток начертателей, умеющих чертить новый массив, несомненно, победит равную себе вражескую армию.

Именно поэтому эти записи я обмотал кожей, убрал в отдельный сундук, который закопал в комнате-архиве.

* * *

Одиночество почти не тяготило меня. С утра до вечера мой день был заполнен делами и хлопотами. Я разговаривал с животными, дразнил белого лжеца, переругивался с Бенданом, успокаивал трусишку огнеплюя. Когда делал записи, то представлял своего преемника, мысленно читал ему лекции, радовался успехам и огорчался при неудачах.

Порой, когда я сидел возле водопада и любовался солнечными бликами на поверхности озера, ко мне приходили складные строки. Я был счастлив.

Возможно, из-за своего детства я так и не научился ладить с людьми. Байсо боялся одиночества, ему казалось, что без толпы вокруг он не существует вовсе. Я, напротив, терялся в обществе, растворялся, представлялся кем-то иным. Здесь же в лесу я чувствовал себя настоящим.

Хотя приступы грусти порой накрывали и меня. В прошлом году после недели дождей стало настолько тоскливо, что я отправился на Равнину. Это было не ради людей, а ради продолжения опыта над зубастой ямой. Я разработал несколько ядов, которые хорошо сработали на птицах и небольших животных, и хотел проверить их на подземной твари.

На самом деле, это было лишь предлогом. И понял я это, когда добрался до поселения секты.

Целый день я проторчал на дереве, наблюдая за повседневной жизнью людей, которых спас. Поселок разросся, вплотную подступил к стене, которую мы возводили четыре года назад, а поля и загоны для животных выплеснулись далеко за ее пределы. Издалека сложно было отличить мальчишек-сектантов от военных поселенцев, все смешались, носили одинаковые одежды и делали одно и то же. По узеньким улочкам бегали дети, деловито спешили женщины с непокрытыми головами, мужчины, в основном, трудились в полях. Площадки для занятий сохранились, и там всё еще проводили боевые и магические тренировки.