меня за спиной. Ее страх яростно ищет утешения во мне, и я оборачиваюсь, чтобы найти Джейд, свернувшуюся калачиком рядом с Бонни на земле. Лайон вытаскивает свой АК из-под гаражной двери.

— Джейд! — Я рычу так громко, что моё горло сжимается от боли. — Убирайся нахуй внутрь сейчас же! — Я указываю на двери, но маленькая сучка качает головой, хватает Бонни под мышки и тащит ее в укрытие.

Я, блядь, убью ее.

Развернувшись как раз в тот момент, когда Слим пинком распахивает ворота, мы выходим на дорогу, когда черный "Рейнджровер" отъезжает и исчезает за углом.

Опуская пистолет, я подношу язык к губам, когда от сильного привкуса металла волосы на затылке встают дыбом.

— Лайон, — хриплю я, делая шаг вперёд. — Ты можешь понадобиться ей прямо сейчас.

На его лице мелькает выражение муки.

— Я не могу потерять ее.

Я указываю на машину, которая исчезла, но Флаффи и Нечестивец проносятся мимо нас на своих байках.

— Я догоню вас! — Я кричу на них, прежде чем оглянуться на Лайона. — Они трахнули нас на нашей территории, теперь они все, блядь, умрут. Иди туда и займись своей женщиной, и держи мою, пока будешь этим заниматься, — категорично говорю я, направляясь прямо к своему мотоциклу. Я бросаю ещё один взгляд на Джейд, когда кровь брызжет изо рта Бонни, просачиваясь сквозь пальцы Джейд.

Глаза Джейд встречаются с моими. Беспокойство, боль, потеря.

Я так чертовски зол на неё, что ничего не понимаю. Даже когда Бонни делала свои последние вдохи на земле.

Я пинаю свой байк и выезжаю оттуда под раскаты грома, зная, что, когда я вернусь, мы будем рядом с членами семьи.

Догоняя Флаффи и Слима, мы сворачиваем на оживлённые улицы и выезжаем из них, охотясь за Ровером. Я вижу заднюю часть затемнённого внедорожника в нескольких машинах впереди, слегка поворачивающего, чтобы дать сигнал Нечестивцу объехать улицу. Они трахнули нас в нашем доме, но они облажались, когда попытались уйти безнаказанными на наших гребаных улицах. Люди здесь передвигаются вокруг нас. Мы владеем этим гребаным городом, потому что на протяжении многих поколений именно мы защищали его.

Нечестивец сворачивает вправо с песней гудков и рёвом вдалеке, когда Флаф прилипает к середине. Я тяну влево и ещё сильнее толкаю его вперёд, металл моей девятки обжигает моё бедро. Ровер сворачивает влево, направляясь к верфи, которая сработает идеально, потому что там никого нет, черт возьми.

Наши байки подкатывают, когда два ублюдка вылезают с водительского и пассажирского сидений и бегут к причалу, где ожидала лодка с другим мужчиной за рулём. Спрыгнув с мотоцикла, я поднимаю пистолет, целюсь прямо в водителя и нажимаю на спусковой крючок. С первым хлопком кровь брызнула из его затылка, когда его безжизненный труп упал на землю.

Двое других ублюдков все ещё бегут к лодке, когда я бросаюсь вперёд.

Мои ботинки шлёпают по дереву, когда я ныряю и прыгаю на чуть более тяжёлого ебаря сзади, его тело падает на палубу. Нечестивец продолжает бежать, пытаясь поймать другого и остановить лодку, когда тот просто проскальзывает мимо него, прыгает на лодку и заменяет человека, которого я застрелил за рулём, отъезжая от причала.

— Блядь! — Нечестивец кричит, его дикие глаза летают вокруг, чтобы найти что-нибудь, чем он мог бы преследовать лодку.

— Перестань, — говорю я. — У нас есть все, что нам нужно.

Серебристые шары Нечестивца превращаются в сланец, когда они попадают на грязный кусок дерьма, которы находится под моим телом.

— Лайон не собирается мыслить ясно. Его поглотит ярость и может все испортить.

Мужчина подо мной извивается и поворачивается, когда я ещё сильнее прижимаюсь коленом к его пояснице.

— Я ни хрена не скажу! Никогда!

Собрав слюну во рту, я плюнул ему в рот.

— Заткнись нахуй!

Флаф свистит с парковки, закидывая большой палец за плечо, когда Джастис выпрыгивает из водительского сиденья. Его карие глаза печально опускаются на землю, плечи сутулятся. Я слышу, что он мне говорит.

Бонни умерла.

Ярость и гнев всплывают на поверхность, когда я погружаю пальцы в рот мужчины, широко растягивая его. Он смотрит на меня большими глазами.

— Ты пойдёшь со мной, и когда я закончу, ты пожалеешь, что я не убил тебя на месте, как убил твоего друга.

Затащив его тяжёлую задницу в заднюю часть затемнённого фургона, мы захлопываем задние двери. Я останавливаю Нечестивца, прежде чем он уезжает на своём байке, а Флаф и Джастис стоят позади меня.

— Мы не можем отвести его обратно в клуб. Я не хочу, чтобы он был где-то рядом с Джейд, и, блядь, кроме того, Лайон не будет ясно мыслить. Он не захочет, чтобы он был там, портя дом Бонни. — И Джастис, и Флаф согласны, и когда я оглядываюсь на Нечестивца, чтобы увидеть его решение, он кивает.

— Согласен, но он захочет прийти.

— Я знаю, — говорю я, протягивая руку к своему байку и хватая шлем. — Он сможет, как только мы получим то, что нам нужно. Убийство будет принадлежать ему.

Я говорю Джастису, чтобы он отвёл его в подвал одного из клубов, которыми владеет MC. Было бы рискованно, если бы у нас не было уверенности в нашей команде по уборке. Закинув ногу на байк, я киваю Нечестивцу, жестом приглашая следовать за мной.

Это может привести к беспорядку. Я, блядь, этим займусь.

Сладкие яблоки. Я помню, как любила их в детстве. Ройс, Орсон и Шторм каждый год тащили меня на ярмарку, и каждый год, когда они посещали Стоун-Вью, я просила засахаренное яблоко. Что-то в том было в том, как липкая красная ириска щекотала мой язык. Сахар-первый наркотик, которого мы так жаждали.

Я смотрю на липкую красную жидкость на своих руках и одежде, широко растопырив пальцы, пока они больше не слипаются.

— Мне жаль.

Лайон склонился над безжизненным телом Бонни, ее глаза теперь закрыты, но кровь все ещё просачивается сквозь ее белую блузку. Свежая. Несколько мгновений назад она была жива, а теперь ее нет. “Мне нравится этот топ, Бонни! Где ты это взяла?” Трудно поверить, что я задала ей этот вопрос тридцать минут назад, когда она доставала кексы из духовки. Кексы, разбрызганные по ее телу, мокрые от крови.

— Не извиняйся. — Голос Лайона срывается, и я убираю с лица выбившиеся волосы. — Тебе нужно зайти внутрь, Джейд. Ройс не захочет, чтобы ты была здесь, и мы должны провести процесс, который ты, возможно, не захочешь видеть.

Мои губы дрожат, когда печаль засасывает меня, как водоворот посреди спокойного океана. Молча и осторожно затягивая меня под воду.

— Хорошо.

Стоя, мои ноги подкашиваются, и я начала падать, как раз в тот момент, когда