виду Бернард, и тот неизменно хмыкал:

— Да ничего! Наши предки любили пышные формулировки, а мать обожала патетику. На самом деле, имеется в виду, что наша магия должна продолжать течь, как и наша кровь. Пока существует одно, будет и другое.

Что ж, с током крови Даниэль пока не очень справился, запястья до сих пор побаливали и немного чесались. Оставалось надеяться, что с током магии у него получше.

— Это мои записи, — сказал Бернард, приподняв тетрадь. — Когда-то я тоже ни черта не понимал, что за таинства, поэтому записывал всё подряд. Может, сейчас отыщу что-то полезное.

О проклятии, видимо. Но говорить о нем Даниэль не хотел. Он положил подбородок на колени и попросил:

— Расскажи одну из своих историй.

Он был почти готов, что дед ответит что-то язвительное вроде «ты приперся с утра пораньше, чтобы послушать сказку?». Даниэль бы честно сказал, что да. Но Бернард ничего такого не спросил, наоборот, опустил тетрадь и сложил морщинистые шишковатые пальцы.

— Про лоа?

— Да.

У Бернарда было полно историй о магии, лоа и ритуалах. Даниэль быстро понял, что это не сказки, даже не преувеличение, а настоящие истории из его прошлого.

— Почему лоа хотят овладеть людьми? — спросил Даниэль.

— Они жаждут ощущений. Тепла солнца на коже, женщину в своих объятиях, вкус хорошего рома и сигары. Ради этого они не прочь занять человеческое тело.

— Так происходит на ритуалах вуду. Но быстро заканчивается.

— Хочешь знать, зачем ты понадобился лоа?

— Да.

В интонациях деда не было ни язвительности, ни ворчания. Наоборот, его голос звучал очень мягко. А может, сонному Даниэлю так казалось. Он правда хотел знать, и кто, как не дед с лоа, мог рассказать?

— Ритуалы вуду длятся не так долго. Лоа хотят большего. Но если лоа слишком силен, человеческое тело не выдержит. Люди хрупки.

Даниэль вздрогнул, вспомнив Анаис. Он прекрасно знал, что лоа могут сделать с человеком.

— Люди хрупки, — повторил Бернард. — Эши крепче. Благодаря той магии, что течет в нас вместе с кровью. Благодаря нашим дарам. Ты слышишь лоа, значит, сможешь вместить его и не рассыпаться. Поэтому он хочет именно твое тело.

— Но я никогда не впущу.

— Мы снимем проклятие, и лоа тоже уйдет.

— Но почему он явился? Я думал, магия медленно убивает того, кого прокляли. А лоа хочет вселиться.

— Поэтому проклятие необычное и с ним так не справиться. Твой Бен цепанул что-то большее. Возможно, с его проклятием явилось что-то более древнее, что жило в этой земле.

— А мой дядя? — спросил Даниэль. Он прикрыл глаза, ощущая сонливость, но всё равно помнил, какое направление указали карты Таро. — Его тоже прокляли, поэтому он умер?

— Нет, его никто не проклинал. Он сам виноват в том, что произошло. Просто это не меняет того, что мы его любили.

— Он кого-то проклял? И это ударило по нему?

В конце концов, Бен тоже истек кровью после того, как наложил проклятие.

— Это не твоя история, Даниэль.

— Может, уже моя?

— Ты точно не делал того, что Майкл. Не трогай его историю, лучше я расскажу другую.

— Я хочу знать правду.

— Правда редко приносит покой.

Даниэль хотел сказать, что это не важно. Истина важнее покоя. Знание — вот единственная ценность, которая точно весомее семейных тайн. Даже если она опорочит чью-то память.

Вместо этого Даниэль спрятал зевок в кулаке и понял, что кошмар точно его отпустил, кофе не особо подействовал, и спать тянуло ужасно.

— Слушай историю, Даниэль. Мать рассказывала о черном человеке, который однажды захочет моей крови. Я думал, это сказки, пока не встретил одного негра, он утверждал, что для ритуала вуду ему нужна кровь колдуна. То есть моя. Он был упорен…

Монотонный голос деда убаюкивал, и Даниэль свернулся в кресле, прикрыв глаза. Ветви деревьев тихонько скреблись в окно, будто хотели попасть внутрь, а под старыми отклеивающимися обоями таились лоа, которые тоже прислушивались к историям Бернарда и шелестели собственными.

***

Даниэль проснулся много часов спустя с болевшей шеей, затекшим телом, но на удивление выспавшимся. Настенные часы показывали то время, когда многие уже к обеду приступают, дед похрапывал на кровати. Даниэль осторожно вытащил у него из рук тетрадь и положил на стол вместе с очками. Поправив одеяло, Даниэль тихонько вышел.

В ванной шумела вода, других звуков слышно не было, и Даниэль на всякий случай постучал в дверь. Наверное, не очень хорошо лезть, но в тот единственный раз после травки Айвори штормило и утром, когда он даже на занятия пойти не смог.

Дверь распахнулась, из нее показался пар и голова Айвори:

— У тебя есть одежда? Иначе придется смотреть на мой голый зад.

— Я с тобой жил! Чего я там не видел.

Айвори молча исчез в ванной, но хотя бы не выглядел умирающим от похмелья. Беглый осмотр комода показал, что если Даниэль сегодня же не заедет в свою квартиру за вещами, то с голым задом ходить придется уже ему. Он давно не жил в особняке, так что здесь почти не осталось его вещей.

Подобрав подходящие джинсы и футболку, Даниэль положил их около ванной и спустился на кухню. Пока занимался завтраком, успел позвонить Мэтту, который прислал несколько сообщений, а теперь рассказал всё, что ему удалось узнать.

— Не понимаю! — возмущался Мэтт. — Вот вечно говорят, что надо не скрывать ничего, а сразу выложить. Ну и что? Хоть бы кто мне что рассказал! Как будто я из любопытства спрашиваю о дяде Майкле.

Тосты с громким звуком выскочили, и Даниэль аккуратно уложил их на тарелку.

— Похоже, все уверены, что история дяди Майкла не имеет отношения к настоящему, — сказал Даниэль.

— Думаешь, они правы?

— Не знаю. Карты тоже могут ошибаться. Но чем больше скрывают о дяде, тем больше я думаю, что нам надо выяснить, что произошло.

— Я навожу справки, что там было в официальных отчетах полиции.

— Отлично, — хмыкнул Даниэль, помешивая омлет на сковороде. — Начнем с этого. Дед сказал… у меня создалось впечатление, что Майкл что-то сделал. И был виноват в том, что произошло.

— Сам себе пулю всадил? Сомневаюсь.

— Странная история. Ты говорил с Амалией?

— Не знаю, как к ней подступиться, — признал Мэтт. — Думаю, она будет говорить то же, что и все.

— Надо попробовать.

— Оставлю это тебе. Ты у нас тут спокойный вежливый брат, а меня даже клиенты иногда бесят.

— Иногда?

— Кстати, о них…

Мэтт резко замолчал, видимо, когда в магазин зашли посетители. Гораздо тише он сказал:

— Я сегодня пораньше закончу, встретимся у тебя.