Купер и не дает мне пройти.

– Забей. Единственное, чего я действительно хочу на свой день рождения, так это поменьше ее ехидных комментариев и насмешливых взглядов. Я слишком многого прошу?

– Я уже говорил с ней. Я не могу контролировать ее поведение. Просто дай ей время. Она переживет это.

– Знаешь, я даже не злюсь на Хайди. Если бы меня водили за нос целое лето, я бы тоже раздражалась по малейшему поводу.

– На самом деле все было совсем не так, – рычит он.

– Но именно так она и думает, а остальное не имеет значения. Наверное, вам следует поговорить об этом.

– Черт, Мак. Может, ты отвлечешься от этой фигни на десять минут?

– Эй, придурок, – кричит Эван со двора. – Она права.

Купер отмахивается от брата и следует за мной в дом, а я спешу схватить сумочку и найти его ключи. Не обнаружив их ни на кухне, ни в гостиной, я иду в спальню. Куп плетется за мной, выглядя таким же измотанным, как и я.

– Знаешь, что? – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. – Мне кажется, у нас не получается.

Наши препирательства истощают и раздражают, ведь обычно речь идет о глупостях. Мы копаемся в них и отказываемся сдаваться, пока не исчерпаем всю энергию в этой ссоре и не забудем, из-за чего вообще начался спор.

– Что, черт возьми, это значит? – Он хватает ключи с комода прежде, чем я успеваю до них дотянуться.

Я стискиваю зубы, а затем судорожно вздыхаю.

– Переезд сюда с самого начала считался временным. И теперь, когда вижу, как мы вгрызаемся друг другу в глотки все чаще, я понимаю, что злоупотребила гостеприимством.

Купер так быстро подходит ко мне, словно порыв ветра дует ему в спину. Он кладет ключи в мою руку, и, когда заговаривает, его голос звучит очень нежно.

– Это не так. Если ты готова переехать в собственную квартиру, я пойму. Но не думай, что тебе придется переезжать из-за меня. Мне нравится, что ты здесь.

– Ты уверен? – Я заметила, что количество жалоб на мое вторжение в его личное пространство выросло в геометрической прогрессии с тех пор, как я поселилась здесь. – Я бы предпочла, чтобы ты сказал мне правду. А не то, что, по-твоему, я хочу услышать.

– Клянусь, это правда.

Его взгляд встречается с моим, и какая-то искра пробегает между нами. Как всегда. Когда вся наша злость и разочарование исчезают, а буря утихает, я снова замечаю его. Замечаю то, как татуировки украшают мышцы его рук. Замечаю твердость его груди и как от него всегда пахнет шампунем и опилками.

Купер кладет руки мне на бедра. Глядя на меня из-под тяжелых век, он мягко подталкивает меня назад и закрывает дверь спальни, чтобы прижать меня к ней.

– Мне нравится, когда ты рядом, – хрипло произносит он. – Нравится, когда я ложусь спать с тобой. Пробуждаюсь с тобой. Занимаюсь с тобой любовью.

Его руки захватывают подол моего платья и двигаются вверх, подтягивая ткань, пока я не обнажаюсь ниже талии. Мой пульс становится таким громким, что я чувствую бешеные маленькие удары. Я привыкла к нему. Он касается меня, и мое тело воспламеняется в предвкушении.

– Я оскорбила твое чувство стиля своим платьем? – дразню я. Мои ладони упираются в дверь, пальцы впиваются в щели.

В ответ он только закатывает глаза и подходит ближе, пока между нами не остается лишь один воздух на двоих. Затем, облизывая губы, Купер произносит:

– Скажи, чтобы я поцеловал тебя.

Мысли путаются, а внутри все сжимается, и подгибаются пальцы на ногах.

Купер прижимается своим лбом к моему, сжимая мои ребра.

– Если мы закончили ссориться, скажи, чтобы я тебя поцеловал.

Ненавижу ссориться с ним. Но это… Поцелуи. Они как неразбавленный сироп на дне шоколадного молока. Моя самая любимая часть.

– Поцелуй меня, – шепчу я.

Его губы касаются моих – легко, нежно. Потом он слегка отстраняется.

– Это… – бормочет он, его дыхание щекочет мне нос.

Купер не заканчивает фразу. Однако он и не обязан. Я точно знаю, что он имеет в виду.

Это.

Лишь… это между нами.

Оказывается, я чертовски хороша в играх с выпивкой.

Вообще-то, чем больше я пью, тем лучше себя ощущаю. Я никогда не играла в «переворачивающиеся стаканчики» до этой ночи, но после пары раундов я просто не в состоянии проиграть. Один соперник за другим оказывается у моих ног. А после я уничтожаю еще троих в пиво-понг, затем умудряюсь пристыдить еще одного чувака, играя в дартс. Видимо, как только я поглощаю бутылку вина, то становлюсь непобедимой.

Теперь я стою у кострища, слегка пошатываясь и слушая, как Тейт пытается втолковать мне какой-то мысленный эксперимент.

– Погоди-ка. Что-то я не понимаю. Если на остров приплыли лодки, почему я не могу воспользоваться одной из них, чтобы добраться до дома?

– Да потому что не в этом дело! – Голубые глаза Тейта полны чистого раздражения.

– Но меня, по сути, спасли, – возражаю я. – Так почему я не могу сесть в лодку? Я бы предпочла сделать это, чем выбирать между Купером и кучей припасов, не имея доступа ни к одной из лодок.

– Но в этом и есть настоящая дилемма! Не то, как ты собираешься выбраться с острова, а то, что ты должна выбрать.

– Я выбираю лодки!

Тейт выглядит так, будто хочет меня убить, что сбивает с толку, поскольку я думаю, что ответ на этот вопрос с необитаемым островом до нелепости прост.

– Знаешь, что? – Он выдыхает, а затем усмехается, на его щеках появляются ямочки. – Тебе повезло, что ты милашка, Мак. Ведь ты совсем не шаришь в мысленных экспериментах.

– Ой. – Я похлопываю его по руке. – Ты тоже симпатичный, малыш.

– Я тебя ненавижу, – вздыхает он.

А вот и неправда. Это заняло время, но мне кажется, что я наконец-то заняла законное место в жизни Купера. Я больше не изгой. И теперь это не только его жизнь, она – наша.

– Я замерзла, – объявляю я.

– Серьезно? – Тейт указывает на горящий костер прямо перед нами.

– Если горит костер, это еще не значит, что сейчас не февраль, – упрямо говорю я.

Я оставляю его у костра и иду к дому за свитером. Как только достигаю задней лестницы, я улавливаю свое имя и поворачиваюсь, чтобы ответить, прежде чем понимаю, что это Хайди разговаривает с кем-то на верхней террасе. Я откидываю голову и сквозь щели в перекладинах различаю светловолосую макушку Хайди и рыжую – Аланы, а также лица нескольких других девушек, которых не знаю. Я собираюсь подняться на первую ступеньку, когда меня останавливают следующие слова Хайди.

– Я могла бы простить ее тупость, но она же чертовски скучная, – посмеивается Хайди. – И Купер теперь тоже совсем не весельчак. Только и делает, что притворяется, будто они женаты. Он даже не гуляет с нами больше.

На меня накатывает волна гнева. Вот дерьмо. И так каждый раз. Я никогда не мешала Куперу тусоваться с Хайди и не просила его не видеться с ней, ведь я могу вытерпеть ее присутствие ради него. Почему она так упорно не проявляет ко мне такой же любезности, я не понимаю. Вместо этого всегда лишь мерзкие взгляды и затаенная злоба. И, видимо, сплетни за моей спиной.

– До сих пор понять не могу, как она купилась на вранье Купера по поводу этого придурка. – Хайди снова смеется, теперь самодовольно. – Должна бы уже была догадаться.

Погодите-ка, что?

Она говорит о Престоне?

– Я бы ее даже пожалела, если б она не была такой доверчивой.

Пошла ты, Хайди.

Она и понятия не имеет, о чем болтает. Однако мне бы хотелось услышать, какую еще желчь она изливает за моей спиной, поэтому я прячусь в тени, крадусь по ступеням, удерживая взгляд на Хайди. Скрываюсь среди других людей, которые задерживаются на лестнице, болтая между собой.

– Да, но прошло уже много времени, – произносит другая девчонка. – Наверное, он в нее влюблен, как думаешь?

– Какая разница? – Хайди по своему обыкновению пренебрежительно пожимает плечами. – В конце концов она поймет, что он лгал ей с самого начала. Что стал встречаться с ней только, чтобы отомстить.

– Да оставь ты их в покое, – бросает Алана. – Ты же обещала.

Я замираю. Правильно ли я услышала ее? Ведь это подозрительно похоже на подтверждение. Что бы еще это могло значить?

– А что? – В ее голосе звучит нотка застенчивости.

Сейчас я буквально в трех шагах от Хайди. Так близко, что меня трясет.

– Я не говорила, что собираюсь рассказать ей. Не нарочно, в любом случае.

Мое сердце бешено бьется о ребра. Алана молчит – не оспаривает версию событий Хайди. Что означает, если я правильно поняла: Купер лгал мне с момента нашей первой встречи.

Хуже того, он солгал, когда я