конструкте личности, сделанные на основе наших данных. При использовании такой информации возникают определенные трудности, связанные с отношениями собственности. Здесь гораздо лучше меня в теме разбираются юристы. Однако для меня, независимо от правовой оценки, возникает очевидная дилемма: с одной стороны, без наших данных технологические компании не смогли бы достаточно обучить свои алгоритмы, чтобы сделать прогнозы о наших психологических характеристиках и интересах. В этом смысле пользователи, возможно, заслуживали бы получить некое вознаграждение от технологических компаний за счет огромных прибылей, которые на нас заработали. И это возвращает нас к дискуссии о том, сколько должны стоить услуги социальных сетей. С другой стороны, в обмен на наши данные нам разрешают пользоваться удобными сервисами технологических компаний. Кроме того, технологические компании не просто собирают цифровые следы, а, несомненно, проявляют креативность, ведь им удается создавать новый пласт данных, которые в дальнейшем используются для микротаргетинга. Будет интересно посмотреть, удастся ли разрубить этот гордиев узел и найти справедливое решение.

Как защититься от политических манипуляций в интернете?

Хотя все еще идут споры, насколько пузыри фильтров и фейковые новости влияют на пользователей, нет сомнений, что многочисленные эксцессы в социальных сетях следует воспринимать всерьез. После штурма Конгресса США в январе 2021 года стало совершенно очевидно, что виртуальный и реальный миры неотделимы друг от друга.

Онлайн-события, естественно, влияют на офлайн-реальность и наоборот. Я глубоко убежден: если нам не удастся создать альтернативу нынешней бизнес-модели данных, государство должно по крайней мере вмешаться в некоторые сферы деятельности социальных медиаплатформ. Нам, несомненно, предстоит еще долгая дискуссия о том, должны ли социальные сети быть общественным благом и в какой степени.

Почему в социальных сетях до сих пор полностью не запрещен микротаргетинг в политической сфере (в рамках избирательных кампаний)? К сожалению, в январе 2020 года Facebook решил продолжить заниматься этим прибыльным бизнесом. Согласно отчету Wall Street Journal, в ходе избирательной кампании в США на политической рекламе можно заработать до десяти миллиардов долларов (в том числе один миллиард долларов – на одной только рекламе в интернете)[559]. В общем, Facebook все же позволил политическим партиям выставлять персонализированную рекламу, основанную на цифровых следах пользователей, в ходе избирательной кампании в США. Сообщается, что Facebook даже долгое время выступал против фактчекинга такой рекламы, хотя некоторые сотрудники написали открытое письмо с критикой своего босса Марка Цукерберга и распространения недостоверной информации[560]. В начале этой книги я уже указывал на различные стратегии технологических гигантов в области политической онлайн-рекламы в ходе избирательной кампании в США. Однако ключевым моментом, после которого напряженность между социальными сетями и политиками вышла на новый уровень, безусловно, стала запоздалая реакция технологических корпораций на Дональда Трампа, когда его лишили возможности вещать на широкую публику. На первый взгляд, блокировка аккаунтов Трампа в Twitter & Co. может показаться удачным решением, особенно с учетом того, что речь идет о распространении опасной лжи[561]. И все же я по-прежнему задаюсь вопросом, не лучше ли было бы применить здесь более узкие санкции (например, цензурировать отдельные сообщения Трампа). С другой стороны, возникает иной вопрос: имеют ли право частные корпорации вообще принимать такие важные решения и определять, какие политики и каким образом могут представлять свои взгляды на платформе (см. также редакционную статью в The New York Times[562])? Возможно, лучшим выходом была бы более жесткая модерация как минимум для аккаунтов с очень большим числом подписчиков. Она позволила бы ограничить аудиторию тех аккаунтов, которые намеренно распространяют ложь и дезинформацию.

Регулирование микротаргетинга в политической сфере, безусловно, неотделимо от борьбы с распространением фейковых новостей, которые могут быть очень опасны при формировании определенных политических настроений. Как мы знаем из главы 6, исследования показывают, что фейковые новости распространяются гораздо быстрее и охватывают гораздо большую аудиторию, чем правдивые. Как с этим бороться?

Николас Диас и его коллеги[563] изучили, как влияет на восприятие достоверности новости указание под заголовком источника. Неосведомленные пользователи могут посчитать, что, если в качестве источника значится, например, портал Breitbart News, это уже способствует борьбе с фейками. Вроде бы Breitbart News многим запомнился как новостной сайт с дурной репутацией: он известен распространением фейков и принадлежит бывшему советнику Трампа Стивену Бэннону, который больше не работает непосредственно на Трампа, но открыто надеется на его возвращение и делает на него ставку[564]. А значит, если человек видит Breitbart News в качестве источника, это уже хороший сигнал аудитории: новость ненадежная, – верно? К сожалению, результаты исследования говорят, что такой сигнал не считывается. Проанализировав данные почти 7000 участников, ученые пришли к выводу, что упоминание источника новостного сообщения не помогает справиться с дезинформацией в социальных сетях. А вот работа Эндрю М. Гесса, посвященная борьбе с распространением фейковых новостей, напротив, немного обнадеживает. В ней рассматривался вопрос, как на распознавание фейковых новостей влияют мероприятия по повышению медиаграмотности[565]. Благодаря таким тренингам люди осознают, как важно тщательно проверять источники, следить за оформлением новостей и не доверять радикальным заголовкам. Одну группу участников исследования попросили учитывать эти и другие рекомендации, отраженные на рисунке 9.2 (правая сторона), при оценке новостей; другой группе не давали никаких советов. Простое вмешательство привело к тому, что пользователи стали более критично и скептически оценивать как правдивые, так и фейковые новости, причем по отношению к фальшивым новостям эффект был значительно сильнее: те, кто принял во внимание вышеупомянутые советы, были меньше склонны верить фейкам. Следовательно, выглядит целесообразным давать общие рекомендации о методах распознавания фальшивых новостей, даже если люди будут с некоторым подозрением относиться и к правдивым новостям (см. рис. 9.2).

Рис. 9.2. Принятые во внимание рекомендации (показаны не полностью) в правой части графика привели к тому, что участники из выборки по США классифицировали фейковые новости как менее достоверные по сравнению с контрольной группой (адаптировано по: Guess et al., 2020). Примечание: в этом исследовании также были выборки, где эффекты проявились слабее

Эти данные также согласуются с результатами нового исследования рабочей группы под руководством Гордона Пенникука[566]. Оно показало, что, даже когда испытуемые просто задавались вопросом, стоит ли воспринимать всерьез прочитанное сообщение, это уже повышало вероятность, что они отличат правдивую новость от фейковой. Теперь следует учесть этот положительный опыт и соответствующим образом изменить архитектуру социальных сетей, чтобы важные и проверенные сообщения могли получить более широкое распространение. Возможно, здесь были бы полезны простые всплывающие вопросы, например: «Вы уверены, что это сообщение не фейк?» (одновременно это помогло