class="p1">К полудню Бастиан дошел до высокого земляного вала. Поднявшись на него, он увидел похожую на кратер котловину. Там друг на друге громоздились какие-то постройки, но если это и был город, то самый безумный, какой приходилось видеть Бастиану. Все дома стояли в нем беспорядочно, будто их кучей вытряхнули из мешка. Да и сами дома выглядели в высшей степени странно: входная дверь где-нибудь на крыше, лестница там, где она никуда не может вести. Или по ней можно было взойти разве что вниз головой. Иные лестницы обрывались в пустоту, башни стояли косо, балконы висели на стенах как отломленные. Окна были вместо дверей, стены вместо пола, а все мосты наполовину не достроены.

Потом Бастиан увидел жителей. Это были обыкновенные люди — мужчины, женщины и дети, но на головах у них горшки, абажуры, кастрюли, корзины и коробки, а вместо одежды — скатерти, ковры или просто бумага.

Многие толкали или тащили за собой тележки, полные странного скарба: разбитых ламп, посуды, тряпья, осколков. Некоторые несли такое же барахло в тюках за спиной.

Но, похоже, никто из жителей толком не знал, куда ему надо. Бастиан несколько раз видел, как человек, поспешно кативший тележку вперед, вдруг останавливался и с такой же сосредоточенностью толкал ее назад. Бастиан попытался обратиться к одному с вопросом:

— Как называется этот город?

Тот остановил тележку, потер себе лоб, задумался, потом пошел прочь, забыв и про тележку тоже, через несколько минут подошла какая-то женщина, подхватила эту тележку и повезла куда-то. Бастиан спросил, ее ли это вещи. Она погрузилась в раздумья и тоже ушла прочь.

Бастиан сделал еще несколько попыток заговорить, но ему так никто и не ответил. Вдруг он услышал чей-то голос:

— Бесполезно их спрашивать, они ничего тебе не скажут.

Бастиан повернулся на голос и увидел на кривой стене серую обезьянку. На голове ее красовалась академическая шапочка с кисточкой, она что-то считала на пальцах своей ноги.

— Извините, минутку, я только посчитаю, — сказала она.

— Кто ты? — спросил Бастиан.

— Меня зовут Аргакс, очень приятно! — ответила обезьянка, приподнимая шапочку. — С кем имею честь?

— Я Бастиан Балтазар Букс.

— Очень, очень рад.

— А как называется этот город?

— У него, собственно, нет названия. Но его можно назвать городом Старых Королей.

— Город Старых Королей? — тревожно повторил Бастиан. — Почему? Я нигде не встретил никого похожего на кораля.

— Да? — обезьянка захихикала. — Тем не менее все, кого ты здесь видишь, были в свое время Королями Фантазии. Или, по крайней мере, хотели ими стать.

Бастиану стало страшно.

— Откуда ты это знаешь, Аргакс?

Обезьянка снова приподняла шапочку и ухмыльнулась:

— Я, собственно говоря, смотритель этого города.

Бастиан огляделся. Поблизости какой-то человек вырыл яму, поставил в нее зажженную свечку и снова стал засыпать ее.

— Не угодно ли осмотреть город? Так сказать, беглое знакомство с будущим местом жительства, — хихикнула обезьянка.

— Нет, — сказал Бастиан. — О чем ты говоришь?

— Идем! — обезьянка прыгнула ему на плечо. — Это бесплатно. Ты уже все заплатил, что требуется для входа в этот город.

Больше всего Бастиану хотелось сбежать отсюда. Он чувствовал себя неуютно, и это чувство нарастало с каждым шагом. Он обратил внимание, что люди совсем не разговаривают друг с другом. Как будто не видят никого кругом.

— Что это с ними? — спросил Бастиан. — Почему они так странно себя ведут?

— Ничего странного, — захихикала обезьянка ему на ухо. — Они такие же, как ты, а вернее сказать, были такими же, как ты, в свое время.

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что это люди?

От радости Аргакс стал прыгать на спине Бастиана:

— Ага, так оно и есть!

Бастиан увидел женщину, сидящую на дороге. Она пыталась штопальной иглой накалывать горошины с тарелки.

— Как они очутились здесь? Что они здесь делают?

— О, во все времена находятся люди, которые не могли найти дороги в свой собственный мир. Когда-то они не хотели, а теперь уже не могут.

Бастиан посмотрел на маленькую девочку, которая с великим старанием катила кукольную коляску с квадратными колесами.

— Почему они не могут теперь?

— Потому что должны прежде всего захотеть этого. А они больше не могут ничего хотеть. Они израсходовали свое последнее желание на что-то другое.

— Свое последнее желание? — спросил Бастиан побелевшими губами. — Но разве нельзя желать сколько угодно? Разве количество желаний имеет предел?

Аргакс снова захихикал. Он попытался стащить с головы Бастиана тюрбан, чтобы водрузить его на себя.

— Прекрати! — крикнул Бастиан. Он попытался стряхнуть с себя обезьянку, но она крепко вцепилась и посмеивалась от удовольствия.

— Нет уж, нет уж! Желать ты можешь лишь до тех пор, пока что-то помнишь о себе и своем мире. А эти здесь потеряли все свои воспоминания. У кого нет прошлого, тот лишен и будущего. Поэтому они не стареют. Посмотри, они живут здесь уже тысячи лет, но остаются такими же. Для них ничто не может измениться, потому что сами они не меняются.

Бастиан увидел мужчину, который намылил зеркало и стал его брить. В другое время его бы это насмешило, но теперь он ужаснулся. Озноб пробежал по спине. Он быстро зашагал дальше и тут только заметил, что углубляется в город. Хотел повернуть назад, но какая-то сила как магнитом влекла его вперед. Он побежал, пытаясь сорвать с себя обезьянку, но та сидела крепко и даже подгоняла его:

— Оп, оп, быстрее!

Бастиан понял, что ему не избавиться от нее.

— И что же, — спросил он, задыхаясь, — все они были когда-то Короли Фантазии?

— Ну да, всякий, кто не может вернуться к себе, когда-то был или хотел быть королем. Не каждому удалось этого добиться, поэтому здесь два сорта дураков. Но результат, так сказать, один и тот же!

— Какие два сорта? Объясни мне все, Аргакс!

— Спокойно! Только спокойно! — хихикала обезьянка, крепче обхватывая шею Бастиана. — Одни из них постепенно растрачивали свои воспоминания, и когда теряли последнее, АУРИН больше не мог исполнить им ни одного желания. Желаний просто больше не возникало, и они сами по себе пришли сюда. Другие, которым удалось стать королями, теряли все воспоминания единым махом. Они тоже оказались здесь и теперь никуда больше не могут