Я кивнул, осознав, что беспокоиться о подруге и впрямь не стоит. Она перестала казаться мягкой и милой. Девушка распрямила плечи, подняла подбородок, ее губы изогнула жесткая ухмылка. Ветер трепал ее волосы, в которых еще виднелись капли спекшейся крови бывшего императора.

— Мне пора, — понял я за мгновенье, как заговорила подруга.

— Пора, — она вздохнула. — Я не забуду того, что ты сделал для меня. И отплачу добром. Но ты должен понимать, что к Российской Империи это не будет иметь отношения. Ничего личного, княжич, но мой долг перед тобой относится только к тебе.

— Наши отношения не касаются Империй, — я подтвердил, что все понимаю. — Но я очень надеюсь, что ты поставишь лайк на пост про русалью неделю на моей странице.

— Да ты манипулятор, — хохотнула девушка.

— Моя секретарша будет очень довольна. А это значит, что пилить меня у нее останется меньше времени.

— А зачем нужен такой секретарь? — совершенно искренне удивилась Вагош, а потом на ее лице появилось странное выражение. — Может, ты останешься тут? Погости немного, осмотрись. Вдруг тебе понравится и…

— Там моя семья, — я виновато развел руками. — А кто мы без семьи?

— Императрица, — глухо ответила девушка. — Вот кем я стала.

— Но твои родители… — начал было я, но вовремя прикусил язык.

— Когда мне исполнилось двадцать один год, я сдала их жрецам за ересь. И наблюдала за исполнением наказания, — невозмутимо пояснила Вагош, внимательно следя за моей реакцией.

— Ты ведь не о чем не жалеешь?

— Только о том, что пришлось ждать до совершеннолетия.

— Уверен, что они заслужили, — я упрямо поджал губы, не желая видеть в подруге монстра.

— В любое время, — торжественно произнесла Смертопряд, положив руку на мое плечо, — когда бы ты ни решил вернуться в Мезоамерику, ты можешь прийти ко двору. И если надумаешь стать гражданином моей страны, то я выдам тебе вид на жительство и титул.

— Благодарю, госпожа, — без улыбки ответил я и склонил голову.

Мы помолчали несколько секунд, после чего девушка шагнула назад.

— Прощай, Миша.

— Прощай, Вагош.

Когда она повернулась к перемежающимся жрецам, к нам подошел невысокий мужчина, который до того топтался поодаль. На его лысом черепе был странный головной убор, состоящим из костей и перьев. Он поклонился мне почти в пояс, и я поразился тому, что абориген не сломался.

— Нашему верховному жрецу было видение, — заявил он гулким голосом. — Кеотцль сказал, что сегодня явит нам нового повелителя и его верного слугу. Он приказал принестись сюда и встретить вас.

Вагош выступила вперед и подняла ладонь.

— Долгие лета вам, поданные. Я запомню, что вы встретили и признали меня первыми.

Мужики смутились и едва заметно замялись. Кое-кто недовольно скривился.

Смертопряд сдвинула браслет и над ее головой взметнулась сияющая дымка, которая оказалась огромной змеей. Я же развернул свои темные крылья, закрыв девушку от солнца, чтобы явление бога стало очевиднее.

— Преклоните колени, смертные, — прогрохотал голос Вагош, усиленный змеиным шипением. — Или умрете прямо сейчас, — добавила девушка кровожадно.

Жить жрецам хотелось очень. Они рухнули на колени, уронив лица в доски пирса. Я подал руку ведьмачке, чтобы ей было удобно пройти, шагая по спинам глупцов. Обходить их она не стала. И носила обувь на острых каблуках, которые впивались в плоть бедолаг. Но никто из мужчин даже не дрогнул.

Я посчитал, что они дешево отделались.

— Отвезите княжича Морозова, куда он скажет, — приказала она водителю одной из машин встречающих.

— Благодарю, ваше величество, — я коснулся губами ее пальцев, и те выскользнули из моей ладони на мгновенье позже положенного.

Девушка прошла дальше и села в первую машину, стоящую к выезду.

Я же продиктовал адрес загородного аэропорта, откуда мы вылетали чуть раньше, когда покидали Мезоамерику.

Там меня и впрямь ждал другой самолет, в котором не было экипажа. Небольшой, обтекаемый, серебристого цвета с дрожащей надписью на боковине, которая сложилась в мою фамилию, когда я оказался рядом. Не дождавшись кого-то из экипажа, я вошел в салон.

Внутри возникла голограмма высокой девушки в голубом костюме.

— Добрый день, господин. Ваш аэролет готов доставить вас в нужный аэропорт.

— Мой? — усмехнулся я.

— Да, господин. Этот аппарат принадлежит вам. Техническое обслуживание и ремонт оплачены на срок…— она моргнула и отчеканила, — сорок лет, — а потом с улыбкой продолжила, — этот подарок от правителя Мезоамерики будет приносить вам пользу и удовольствие.

— Лилия меня убьет. Мы разоримся на экипаже — покачал я головой и занял кресло. — А где пилоты?

— Этот аэролет может работать как беспилотник, господин. А также способен трансформироваться в аппарат, которым вы умеете управлять.

— Вы так уверены? — уточнил я.

— Мне сообщили, что вы управляли похожим устройством.

— О, — не нашелся я с остроумным ответом. — От винта, значит.

— Укажите маршрут, и я согласую его с выбранным аэропортом.

— А хватит топлива? — забеспокоился я.

— Аппарат использует несколько видов аккумуляторов, чтобы в любой точке мира вы были на крыле.

— Спасибо, — рассеянно ответил я и добавил, — Снежинск. Домобабово.

Под мерный гул двигателя я смежил веки. Мысли текли неспешно, лениво, позволяя уставшему телу погрузиться в вязкую дрему.

Мезоамерика осталась позади, а под брюхом самолета раскинулся океан. Небо для аэротранспорта так и не было открыто. Никто не посмел нарушить приказ императора. Пусть и почившего. И потому мой транспорт был единственный, который двигался этом направлении.

Передняя панель сделалась прозрачной, и я смог оценить не только систему управления, которая позволяла вести аппарат вручную. Больше всего меня впечатлила панорама. Хотя спустя полчаса я уже дремал, лениво посматривал на небо и океан, в котором тот отражался.

Мне ужасно хотелось домой. И дело не в том, что в кресле не было комфортно. И поданный роботом обед был достаточно сытным. Кофе оказался вкусным. Но дом стал чем-то вроде личного рая, где мне точно хорошо.

— Неужели только кровная связь заставляет меня тянуться к семье? — спросил я помалкивающую косу.

«Ты — теневой двойник, — лениво зевнул наставник. — Это делает тебя лояльным к семье не больше, чем бродячего пса. Ты мог бы жить