— И? — поднял свою гибкую бровь Северус.

— Они были фейри или эльфами, точно не ясно, которые обладали телесной сущностью и бессмертием. Помнишь, как звали мастера, создавшего семь проклятых зеркал?

— Что-то такое очень сложное для моего языка.

— Мастер Туйи Тортбуйлех, а его полное имя — Туйи Янлийль Аэд Тортбуйлех.

— Ты намекаешь на то, что наш мастер Ян… Да не может этого быть! — тряхнул головой Северус, как бы отгоняя такие смелые мысли.

— Вот и я тоже: то думаю, что не может быть, а потом, что, возможно, и может. Но пока не стоит об этом даже задумываться.

— Точно, давай отправимся в Хогсмид прямо отсюда. Пойдём, проведаем директорское тело, а то оно без нас там скучает.

— Да, что-то мы зачастили к нему . Если нас кто и в первый раз видел, и сегодня снова заметит, подумает, что мы с тобой некроманты или некрофилы.

— Про некромантов я знаю, а некрофилы — это кто такие? — осведомился Северус.

— Это мне от Поттер осталось в памяти, чёрт, что она там читала у себя в Литл-Уингинге? Откуда скромная девочка могла знать про такое? Мерзость какая… — в отвращении сморщила лицо Ригель.

— Если смысл равен этимологии, пусть тот, кто меня в этом заподозрит, сразу сам себя заавадит, так как я не дам ему умереть лёгкой смертью. Вожделеть несвежий труп старика Дамблдора? Что ты наделала, Ригель! Я теперь не смогу спокойно смотреть на его останки! Меня на них стошнит!!!

— Это не я, это всё магловские фантазии, неужели среди них действительно есть такие, кто…

— Замолчи, просто замолчи! А то по прибытии будешь удовлетворяться с телом Дамблдора под Империо.

— А ты будешь смотреть? Да? Любишь подглядывать? — с эротическим придыханием произнесла проказница-ведьма. — Хочешь, я сегодня дома сама с собой кое-чем займусь и позову тебя посмотреть? Сначала я буду медленно расстёгивать каждую пуговку на своём платье…

— Я знал, конечно, что у Поттер с головой было не всё в порядке, но чтобы настолько… — буркнул Северус, награждая разошедшуюся волшебницу невербальным Силенцио.

— Это наше с ней общее желание, — проговорила томно Ригель, сбрасывая заклинание Снейпа. — Так что? Я вечером жду тебя, это будет возбуждающе. Стоп — у тебя встал!

— Совсем нет!

— А я говорю — да, чувствуется по походке.

— Тебе показалось.

— А дай-ка я проверю!

— Руки убери, все и так на нас смотрят! Не знал, что юношеские подростковые гормоны будут работать и в женском теле! Всё, веди себя, как добропорядочная леди! Мы, между прочим, на аппарационной площадке — встретимся в Хогсмиде!

— Се-е-е-ев!

***

Матриарх Уизли снова вызвала к себе в спальню Чарли для серьёзного разговора.

— Сын, поскольку с Поттер ничего не получается, тогда ты в самое ближайшее время женишься на Гермионе и сразу после свадьбы должен заделать ей ребёнка. Если эта паршивка Поттер права и, не дай Мерлин, что-то с планом Дамблдора пойдёт не так, она должна быть беременна, если нас всех будут арестовывать. Беременную волшебницу точно никто не казнит и не отправит в Азкабан. А ваш ребёнок продолжит род Уизли. Конечно, этого всего не случится. Но мы должны подстраховаться.

— Билл скоро женится на Флёр. У неё вейловские гены, она легко залетит, так что и без моей женитьбы будет кому продолжить род Уизли.

— Как бы не так. По брачному контракту все дети, рождённые в этом браке, войдут в род Делакур. Таково было условие родителей невесты, иначе они не давали согласия на брак. Сегодня за ужином я сделаю объявление. Мы сэкономим кучу денег, сыграв две свадьбы в один день.

Чарли зло посмотрел на мать и быстро вышел из дома, хлопнув дверью.

«Характером весь в меня, — с гордостью подумала Молли, — не в отца же, тряпку».

Тут ей в голову пришёл немного странный разговор с Дамблдором о наследственности. Молли вспомнила, от кого она могла зачать Перси, и это ей совершенно не понравилось. Один раз, случайно, она переспала с Рудольфусом Лестрейнджем, в роду которых тоже встречались рыжие. Руди как раз был из них, имея почти огненную, медную шевелюру.

Дело было так. Маг был пьян в стельку, когда встретил Молли на Диагон-аллее как-то вечером, и принял её за шлюху. Что уж ему там ему виделось в алкогольном угаре, не ясно, но он аппарировал ведьму в какой-то маленький домик в лесу и бросил на постель. Она кричала и сопротивлялась. Но Руди наложил на Молли чары, похожие на Империо: ведьма стала подчиняться всем командам Лестрейнджа, но при этом её сознание не отключалось, как под воздействием подвластного заклятия. Она осознавала всё, что с ней происходило.

Лестрейндж, надо отметить, оказался выносливым и страстным любовником. А может, жена отказывала ему в близости, потому он был жаден до женского тела и бурно финишировал три раза подряд. Да ещё и денег щедро отсыпал, которых Уизли всегда не хватало. Молли догадалась, что если она заявит о произошедшем в Аврорат, мешочек с галеонами у неё отберут в качестве доказательства, Лестрейндж всё равно откупится от обвинения, а она сама будет опозорена на всю Магическую Британию. Потому волшебница не стала никому ничего рассказывать. От неё не убудет, уж давно не девица, а денег Рудольфуса хватило на очень нужные покупки для маленьких Билли и Чарли. Вот почему на Перси не было печати Предателей крови. Он просто не был Уизли.

Когда, наконец, после собрания они смогли пробиться к портрету директора, тот стал расспрашивать Молли, как у Перси дела в Министерстве, не уволили ли его, на хорошем ли он счету. А после осведомился, вспомнила ли она, кто может быть его отцом. Тогда она со страхом призналась, кто отец Персиваля. Альбус же почему-то совсем не расстроился, а даже обрадовался.

— Девочка моя, вот что ты должна сделать…

После чего последовал ряд очень странных указаний: взять кельтский медальон в виде бабочки, который он просил достать из его гробницы в Хогвартсе ещё при их первом разговоре. Затем под любым предлогом встретиться с Перси, надеть на него этот медальон, сделав его невидимым, и стереть парню память обо всём этом. Так, сказал Альбус, она оградит своего сына от Тьмы, и никто из его родственников не сможет узнать в нём кровь Лестрейнджей.

Хогвартс Молли тогда посетила вместе с