Шрифт:
Закладка:
Israelis in Post-Soviet Countries: “Professionals,” “Marginals,” and Others
Vladimir (Ze’ev) Khanin
Bar-Ilan University,
Ramat Gan, Israel
Ariel University, Ariel, Israel
ORCID: 0000–0001–5603–008X
Ph.D., associate professor, Department of Political Studies,
Bar-Ilan University, 52900 Ramat Gan, Israel
Graduate Program in Jewish Studies (Israel Heritage), Ariel
University, 40700 Ariel, Israel
E-mail: [email protected]
DOI 10.31168/2658–3356.2022.10
Abstract. According to various estimates, between forty-five thousand to seventy thousand Israeli citizens currently live in former USSR states; and more than 90 % of them are natives of these states. This community includes both those who left Israel for the FSU, or share their time between their two countries having lived for a substantial number of years in Israel, and the significant number of persons who obtained an Israeli passport (darkon) but never lived for long in Israel. Drawing on available official statistical data, as well as data produced by sociological studies of these groups conducted in 2009–2019 under my supervision, I conclude that the Israeli Diaspora in the FSU can be defined as a “community of professionals.” People’s migration or, in the overwhelming majority of cases, their decision to refrain from full Aliya to Israel was motivated by a wish to better use their professional and business skills in large former USSR industrial, commercial, and culture centers. People who (re-)immigrated to the FSU for other reasons occupy a marginal position in their Jewish communities. As a result, continued economic deline in Russia and the CIS may stimulate a new resettlement of these Israelis in Israel.
Keywords: Labor migration; Russian-speaking Israelis; socio-professional structure
References
Chudinovskikh, O., 2014, О politike i tendentsiyakh priobreteniya grazhdantstva Rossiiskoi Federatsii v period s 1992 po 2013 [On policy and trends in obtaining of the Russian Federation citizenship between 1992 and 2013]. Demograficheskoye obozreniye (Moscow) 3, 65–126.
Della Pergola, S., 2018, World Jewish Population. The American Jewish Year Book, 118, eds. A. Dashefsky and I. M. Sheskin, 361–452. Dordrecht, Springer, 955.
Goodman, S. W., 2010, Integration Requirements for Integration’s Sake? Identifying, Categorizing and Comparing Civic Integration Policies. Journal of Ethnic and Migration Studies, 36 (5), 753–772. DOI: 10.1080/ 1369183 1003764300
Khanin, V. (Z). and A. Epstein, 2010, Vozvrascheniye na Rodinu ili trudovaya emigratsiya? Russkoyazychny’e Izrail’tyane v Rossii [Return to the Homeland or Work Emigration? Russian-speaking Israelis in Russia]. DiasporasDiaspory, 1, 101–128.
Khanin, V. (Z.), 2021, From Russia to Israel – and Back? Transnational Russian Israeli Diaspora. Berlin and Boston, De Gruyter, 334.
Kolosov, V. and O. Vendina, 2011, Povsennevnaya zhizn’ i migratsii naseleniya (na primere belgorodsko-kharkovskogo uchastka granitsy) [Daily life and the population migration (the case of Belgorod-Kharkov chapter of the border]. Rossiysko-Ukrainskoye pogranichye: 20 let razdelennogo yedinsnva [Russian-Ukrainian Borderlan: 20 Years of the divided unity], eds. Kolosov, V. and O. I. Vendina, 162–180. Moscow, Novyi khronograph, 352.
Remennik, L., 2006, Russian Jews in the Global City of Toronto: A Pilot Study of Identity and Social Integration. ESPACE, POPULATIONS, SOCIETES, 1. 61–81, https://doi.org/10.4000/eps.1235
Revhun, U. and I. Pupko, 2010, Krovim-Rehokim: hagira, Zehut Yehudit ve-Zika le Moledet ba’kerev ha-israelim ba-hu’l [Distant Close Ones: Emigration, Jewish Identity and Vision of the Motherland of Israelis Abroad]. Research Report. Jerusalem: Hartman Institute of Contemporary Jewry, The Hebrew University of Jerusalem, 5–6 (in Hebrew).
Sapritsky, M., 2016, Home in the Diaspora? Jewish Returnees and Trans-migrants in Ukraine. The New Jewish Diaspora: Russian-Speaking Immigrants in the United States, Israel, and Germany, ed. Z. Gitelman, 60–74. New Brunswick, NJ.: Rutgers University Press, 2016, 338.
Soysal, Y. N., 2010, Limits of Citizenship: Migrants and Post-national Membership in Europe. Chicago, University of Chicago Press, 2010, 251.
Tartakovsky, E., E. Patrakov and M. Nikulina, 2017, Motivational goals, group identifications, and psychosocial adjustment of returning migrants: The case of Jews returning to Russia. International Journal of Psychology, 52 (1). 78–86, https://doi.org/10.1002/ijop.12291
«Маргинальное имя»: Особенности советского еврейского именника
УДК 392.143
Светлана Николаевна Амосова
Институт славяноведения РАН, Москва, Россия
ORCID 0000–0001–7614–6549
Младший научный сотрудник
Центр славяно-иудаики Института славяноведения РАН
119991 Москва, Ленинский проспект, д. 32-А
Телефон: +7(495) 938–17–80 Факс: +7(495) 938–00–96
e-mail: [email protected]
DOI: 10.31168/2658–3356.2022.11
Аннотация. В статье рассматриваются механизмы и стратегии выбора имени у евреев в 1920–1930-е годы для новорожденных, а также механизмы смены имени у взрослых. Законы первых лет советской власти позволили гражданам СССР свободно менять имена, а также лишили религиозные институции контроля над выбором имени для детей. Все это привело к формированию новых практик и нового именника. Традиция давать новорожденному имя в честь умершего родственника сохранялась в ряде семей, однако подверглась трансформации. Материалы интервью, проанализированные в статье, были записаны в экспедициях в 2000–2022 годах в Украине, Молдове и России. Также были проанализированы объявления о смене имен в «Вестнике Ленинградского областного исполкома и Ленинградского совета» за 1924–1932 годы.
Ключевые слова: имянаречение, выбор имени, советские имена, еврейский именник, русско-еврейская антропонимика
Известный этнограф Владимир Богораз-Тан в предисловии к сборнику 1926 года «Еврейское местечко в революции»[140], характеризуя изменения, которые принесла «новая жизнь» в еврейский мир, написал следующее:
В Рогачеве деды – талмудисты, сыновья – коммунисты, а дети у них трефные – не освященные еврейским обрезанием. И дедушка берет такую необрезанную контрабанду вместе с собой в синагогу и сажает ее на стол рядом с фолиантом в кожаной обложке, пахнущим мышами и тлением.
– Чем будешь, Берка?
И Берка возражает значительно и важно:
– Во-первых, я не Берка, а совсем Лентрозин[141], а буду – я буду чекистом [Тан 1926: 25].
Богораз в этом примере отметил два существенных изменения, которые касались строительства нового мира, и это был не отказ от традиционного образования или праздников, не нарушение кашрута, а в первую очередь отказ от обрезания мальчиков и традиционных еврейских имен, причем не в пользу «русского» или еще какого-то имени, которое мог дать ассимилированный еврей еще до революции, а именно в пользу совершенно нового имени,
