Шрифт:
Закладка:
Дийна улыбалась прохожим, вместе с тем ревниво поглядывая на другие платформы. Кажется, их «Джинестра» смотрелась вполне достойно по сравнению с остальными. Одну повозку, украшенную голубыми лентами, везли огромные белые быки. На другой стояла красивая черноволосая девушка и бросала в толпу букетики маргариток. Люди ей аплодировали. Далеко впереди поблескивали на солнце инструменты духового оркестра, возглавлявшего шествие.
Снова критически оглядев их повозку, Дийна вдруг ахнула и обернулась к Камилле:
– Мы забыли про примулы!
– Не забыли, – спокойно отозвалась подруга. – Я их нарочно оставила. У тебя же на них аллергия!
– Ну и что? Мы сейчас на воздухе, а не в помещении. Здесь они на меня не подействуют.
– Ладно, если хочешь, я пошлю за ними Хавьера. Но учти, если ты хоть раз чихнешь на наших потенциальных покупателей, я сама выпихну тебя из повозки! – пригрозила Камилла.
Дийна засмеялась было, но тут же притихла, услышав среди праздничного гула знакомый голос: «Сеньорита Диана!» Расталкивая толпу, к ним пробился сеньор Парилья.
– Сеньорита Диана! – укоризненно воскликнул он. – Мы вас ждем в другом месте!
– Позвольте, я лучше останусь здесь, – попросила Дийна.
В конце концов, разве она не заслужила хотя бы один день отдыха? Ей вовсе не хотелось целый час неподвижно сидеть в парадном кресле с высокой спинкой, с приклеенной к лицу улыбкой, и медленно глохнуть от гремящего рядом оркестра. Никаких тебе разговоров, никаких шуток с прохожими и никакого удовольствия от праздника!
– Нет, это невозможно! – насупился сеньор Парилья. В коричневом сюртуке, с взлохмаченными волосами, он был похож на сердитого воробья.
– Я думаю, один раз мы можем сделать исключение, – твердо сказала Дийна.
Судя по выразительной мине, у ее домоправителя много чего просилось на язык, но Парилья был светским человеком до мозга костей и давно выработал в себе механизм строгой внутренней цензуры по отношению к любому высказыванию.
– Хорошо, – с неохотой уступил он. – Тогда я принесу сюда хотя бы флаги, чтобы отметить ваше присутствие!
– Нет, зачем же… сеньор Парилья! – воскликнула Дийна, однако старик ее не услышал.
Догнать его она не успела. Жаль, если ему придется опять прокладывать себе путь через забитую людьми тесную улицу. Можно было надеяться, что он откажется от своей затеи. Насколько она могла видеть, передние ряды процессии уже миновали центральную площадь с Ратушей и, наверное, приближались к серо-золотым воротам, живописно освещенным солнцем. Повозка «Джинестры», двигаясь по мостовой, утонула в холодной тени старинных домов с причудливыми резными рамами. Запрокинув голову, Дийна любовалась, как в синеве неба плещутся листья высоких зеленых пальм. Иногда над ними мелькал силуэт Рохо, с интересом наблюдавшего за процессией с высоты. Никого из людей не пугало, даже если Рохо снижался так низко, что почти задевал лапами дымоходы на крышах. Большинство гальдарцев на удивление быстро привыкли к дракону.
«Это потому, что в ту первую ночь они сначала познакомились с Вортисом! – думала Дийна с улыбкой. – После Вортиса любой другой дракон покажется добряком!»
– А ты что здесь делаешь? – вдруг прозвучало сбоку, и к ним на платформу взобрался Руис де Кастро в элегантном сером костюме. Забравшись наверх, он первым делом поправил стрелки на брюках и пригладил жидкие светлые волосы. От него так сильно несло парфюмерией, что Дийна невольно отступила за парус. Честное словно, она предпочла бы оказаться посреди клумбы примул, чем рядом с этим надушенным франтом.
– Разве ты не должна сейчас сидеть в передней повозке? – спросил Руис со странной настойчивостью.
Дийна нахмурилась. Интересно, сколько еще раз ей придется оправдываться?
– А тебя что сюда привело, братец? – без особой теплоты спросила Камилла.
– Отец попросил за тобой присмотреть.
На лице Камиллы отразилось скептическое недоверие. Дийну тоже удивило подобное поручение: за Камиллой вовсе не нужно было присматривать, она сама могла проконтролировать кого угодно. Похоже, сейчас она собиралась устроить брату серьезный допрос, но не успела, так как впереди вдруг послышались крики. Воздух прорезал яростный рев, от которого задребезжали ставни. У Дийны подпрыгнуло сердце. Рохо! Забыв обо всем на свете, она опрометью соскочила с повозки и заработала локтями, пытаясь пробиться вперед.
Это был крик раненого дракона.
Позже, вечером, ей в подробностях донесли, что произошло за воротами. В этом месте дорога сужалась, стиснутая красноватыми клыкастыми скалами. Обычно она была усеяна валунами, которые скатывались с верхушки холма, но к празднику ее специально расчистили. Проход к полю Эспехо мог бы показаться угрюмым, если бы не свежий аромат джинестры, цветущих лимонов и диких желто-лиловых цветов, растущих в окрестностях Гальдары.
Очевидно, из-за частых дождей случился оползень, и на первую повозку, величественно плывущую по дороге перед оркестром, обрушился град камней. К счастью, Рохо вовремя спикировал вниз и успел отогнать назад сопровождающих всадников, при этом зверски напугав их лошадей. Иначе жертв могло быть гораздо больше. Дракону тоже досталось: часть камней ударила его по хребту и крыльям.
Все это Дийна узнала уже потом. Тогда же, во время праздника, который внезапно обернулся трагедией, она пыталась пробиться к Карденасу, но ее зажали и оттеснили к стене. Стражникам не сразу удалось восстановить порядок. В новый госпиталь, для которого только начали подбирать персонал, поступили двенадцать больных со сломанными конечностями и ушибами. Когда Дийна с Камиллой отправились их навестить, их коляску встречали на улице хмурыми взглядами и молчанием.
К вечеру солнце поблекло и опять зарядил медленный нудный дождь. Стоя у окна, Дийна наблюдала за грядой облаков, наползающих с севера. Все было серым: небо, деревья, мокрые стены… Облака бежали так низко, что захлестывали крыши домов. Дийна бросила виноватый взгляд на мерцающий огонек в соседнем крыле, где находилась комната сеньора Парильи. Ее секретарь все-таки предпринял попытку вернуться на платформу «Джинестры» перед самым происшествием, и его помяли в толпе. Дон Карденас не пострадал. Зато три девушки из ее свиты, ехавшие в графской повозке, получили ушибы. Две из них изъявили желание покинуть Гальдару. Возвращаясь из госпиталя, Дийна видела на улице брошенные повозки, поломанные, мокнущие под дождем. Драпировки на них потемнели и сникли, цветочные головки поникли под струями воды. Грустное зрелище. Кто мог предположить, что их долгожданный праздник закончится так печально!
Со вздохом она задернула шторы, пытаясь отгородиться от тяжелого дня.
