Виллем вынырнул, тяжело дыша и отфыркиваясь. Одной рукой он придерживал тело в черном.

– Я ее нашел! – крикнул он и поплыл к берегу. – Нашел!

Оромир забрел в воду, чтобы помочь Виллему выбраться, хотя Камберленд и заворчал ему вслед. Вдвоем они вынесли Ико на берег. Оромир приложил ухо к ее груди:

– Не дышит!

Джолан соскочил с коня и начал рыться в котомке.

– Я помогу! – сказал он. – Ей нужен Матросский Кашель.

«Божий мох, корень ивняка и соляные пары, – вспоминал он рецепт тонизирующей микстуры, вычитанный в одной из аптекарских книг мастера Моргана. – По два грана на стоун веса».

Он посмотрел на вдову, прикинул ее вес и торопливо смешал лекарство. Остальные взволнованно следили за тем, как он работает. Стэн опустился на колени и начал лепить истукана из речного ила и песка.

– Да скорее же, Джолан! – заорал Виллем.

Джолан закупорил склянку, хорошенько встряхнул ее и помчался к Ико. Пары микстуры вызывали у пациента сильные мышечные спазмы, что помогало избавиться от воды в легких.

– Поверните ее на бок, – велел он, а потом осторожно, держа склянку в вытянутой руке, вытащил пробку и поднес микстуру к ноздрям Ико.

По телу вдовы прошли судороги, она выгнулась дугой, тут же исторгла из легких мутную бурую воду и прерывисто втянула в себя воздух.

Джолан отшатнулся и обессиленно упал на землю, дыша почти так же тяжело, как Ико.

– Черные небеса! – прохрипела вдова. – Я уж думала, что отправилась в последнее плавание.

– Так оно и было, – подтвердил Виллем, глядя на нее.

Камберленд схватил его за шкирку и вздернул на ноги.

– Еще раз ослушаешься моего приказа, я тебя сам утоплю, – сказал Камберленд, оттолкнул Виллема, повернулся, подошел к своей лошади и снял доспех, притороченный к седлу.

– Тьфу ты, хоть бы спасибо кто сказал, – буркнул Виллем.

– Спасибо, Виллем, – сипло произнесла Ико. – И тебе тоже спасибо, Джолан.

Джолан кивнул; он не стал упоминать ни о том, что по счастливой случайности у него был с собой божий мох, ни о том, как дорого стоит микстура, но все-таки предупредил:

– Из-за судорог ты могла сломать себе ребра.

Ико улыбнулась:

– С поломанными ребрами жить можно, а вот утопленникам хуже.

Наконец река осталась позади. Путники стремительно продвигались по глуши заповедными тропами, изредка останавливаясь, чтобы дать отдых лошадям. Джолан никогда раньше не думал, что может вытерпеть такую боль; его спина, ягодицы и ляжки постоянно ныли.

Однако же стремительный марш себя оправдал. Спустя две недели отряд добрался до окраины Черного Утеса, которым еще недавно владел Седар Уоллес. Путники остановились в рощице неподалеку: оттуда открывался вид на город и не было опасности попасться на глаза обитателям ферм по соседству.

Крепость Черный Утес была построена на холме, окруженном плодородными угодьями. Обсидианово-черные стены крепости резко выделялись на фоне зеленых полей, как уродливая язва на прекрасном теле. Джолан читал о ней в одной из книг мастера Моргана по истории Альмиры. Эта старейшая альмирская крепость издавна принадлежала роду Уоллесов, которые вкладывали бо́льшую часть своих доходов в ее содержание и укрепление. Они также построили сеть дорог на баларский манер, которая связывала крепость с фермами, что позволяло в случае нападения быстро доставить продовольствие за крепостные стены. Черный Утес повсеместно считался неуязвимой твердыней, которую невозможно взять приступом. Во всяком случае, с суши.

А сейчас над крепостью завис огромный неболёт.

Он был раза в три больше летучего корабля, напавшего на Умбриков Дол. В раздутый воздушный мешок над корпусом с легкостью поместилась бы целая деревня. Джолан решил, что мешок сделан из шкуры дуболома. По обеим сторонам корабельного корпуса, обитого серыми стальными пластинами, крепились длинные крылья из драконьей кости, а под ними виднелись свернутые черные паруса.

– Вот мы вас привели на место, – сказал Виллем, разглядывая неболёт. – И как же, во имя задниц всех лесных богов, вы собираетесь стибрить эту штуковину?

– Пока не знаю, – сказала Сосоне. – Но мы с Ико что-нибудь придумаем.

Она кивнула Ико, и обе вдовы тут же спешились, расстегнули доспешные ремни, спустились в лощинку у рощи и аккуратно сложили там доспехи из акульей кожи. Потом без малейшего смущения скинули с себя льняные рубахи и штаны, оставшись нагишом.

Они разделись так быстро, что Джолан не успел отвести взгляд и невольно отметил три глубоких шрама на теле Ико и десятки шрамов у Сосоне.

Джолан тут же решил, что лучше рассматривать неболёт.

Тем временем вдовы достали из седельных сумок альмирскую одежду и так же быстро сменили наряд. Теперь они выглядели обычными крестьянками, а не опытными чужеземными убийцами.

– Неплохо замаскировались, – проворчал Камберленд.

– В разведке женщинам проще, чем мужчинам. – Сосоне пристально посмотрела на него. – Телосложение воина не скроешь даже под китовой шкурой. А стоит нам накинуть дешевое платье и смиренно потупить глаза, как нас перестают замечать. – Обменявшись взглядом с Ико, она добавила: – Мы вернемся на рассвете, расскажем, как там и что.

– В смысле, нужна ли вам наша помощь, чтобы украсть летучий корабль?

– Вот именно.

– Вы что, пешком пойдете? – спросил Виллем.

– А ты видел, чтобы после долгих трудов в поле крестьянки гарцевали верхом?

– Нет, а что?

– То-то же.

– А как же вы без оружия? – спросил Стэн, указывая на клинки, оставленные рядом с доспехами.

– Нам оно не нужно, – ответила Сосоне и обратилась к Камберленду: – Вряд ли стоит напоминать вам о том, что ночью лучше не разводить костра.

– Мы альмирцы, – сказал Камберленд. – Это не значит, что мы придурки.

Сосоне едва заметно улыбнулась и вместе с Ико направилась к городу. У них изменилась даже походка: теперь они брели устало и обреченно, а не ступали уверенно и грозно, как непобедимые воительницы.

– По-моему, ты нравишься Сосоне, командир, – сказал Стэн.

Камберленд сплюнул:

– А по-моему, этой женщине никто не нравится.

– Ну не знаю, – протянул Виллем. – Все эти разговоры про телосложение и китовые шкуры… Она тебе даже улыбнулась. – Он шмыгнул носом и спросил: – Как по-вашему, парни, у меня есть шанс с Ико?

– Нет, – тут же ответил Стэн, вытаскивая из седельной сумы вяленую форель.

– Так ведь я спас ей жизнь. Это же что-то значит даже для вдовы.

– Сомневаюсь, приятель, – проворчал Стэн. – Папирийские вдовы холоднее, чем вода на севере Моря Душ.