Шрифт:
Закладка:
Лязг должен был напугать ее. Все здание звучало так, будто оно вот-вот рухнет, и это была бы громкая гибель. По крайней мере, тогда это было бы похоже на сияние славы.
— У тебя получится, — пробормотал Мартин. — Обещаю.
Она не сомневалась в этом. Звучало так, будто он, по крайней мере, обращал других людей раньше, даже если они получались не такими. И если она вдруг станет кошмарным монстром, который мог думать только о крови и питании, то Мэв не была так уверена, что это будет она. Вряд ли она заметит разницу.
Так что это была смерть, своего рода смерть или шанс для нее жить так, как она и представить себе не могла.
Выбора не было. Она сделает все, что потребуется.
Лифт остановился, вздрогнув, когда достиг сердца замка глубоко в подземелье. Она моргнула несколько раз, пытаясь рассеять туман. Лифт вел в темное место. Наполненное чем-то, похожим на винные бочки, глыбами льда и кубками с темно-красной жидкостью. Слишком густой для вина. Казалось, подземелье тянулось бесконечно во тьму.
— Что это за место? — спросила она.
— Мой отец использовал его, чтобы прятаться от захватчиков, — ответил Мартин, проходя сквозь ряды крови и льда. — И именно там они все умерли, когда вампиры поняли, как легко найти нас по запаху. Теперь я использую его как способ общения со своими собратьями-вампирами, когда солнце на небе.
— И для превращения женщин в своих невест, — ответила она с легким смешком, перешедшим в сотрясающий тело кашель.
Он посмотрел на нее с очень мягким выражением лица, будто чувствовал себя виноватым в чем-то.
— Да. Многих из них я отправил сюда, а потом держал здесь, когда они превращались в существ, которых я не мог контролировать. Часть меня сожалеет об этом. Возможно, в конце концов, мне следовало вывести их на солнце, чтобы они могли еще раз увидеть его лучи, прежде чем умрут.
О, это разбивало ей сердце. Он не должен чувствовать вину за то, что пытался сделать, но не мог контролировать.
Мэв коснулась его щеки, изо всех сил стараясь не ужаснуться при виде своей бледной, окровавленной ладони.
— Мой дорогой. Они помнили солнце. Я верю в это. Но если бы ты выпустил их на улицу, то их последнее воспоминание о том, что они любили, было бы воспоминанием о боли и муках. Ты позволил им помнить о свете.
— Можно и так на это смотреть, — ответил он с легкой улыбкой. — Сейчас я тебя уложу. Ключ еще при тебе?
Конечно. Она долго держала его при себе. Мэв коснулась рукой своей груди, где лежал теплый металл.
— Да.
— Хорошо.
Он опустил ее, и она услышала, как ее кость издала ужасный звук, царапая ледяную глыбу, к которой он прислонил ее спиной. Если ей больше никогда в жизни не придется слышать этот звук, Мэв сможет спать спокойно.
Морщась, она сжимала ключ, наблюдая, как он идет к столику между льдами.
— Веками вампиры превращали смертных в существ, подобных нам. Я попросил Анну найти одну из оригинальных книг о нашем виде в надежде, что она поможет мне понять, что я делаю неправильно. Но я думаю, что вампиры, которые заканчивают свою жизнь, имеют больше шансов выжить. Женщины, которых я выбирал до тебя, либо хотели быть бессмертными, и, таким образом, я был средством для достижения цели, либо они не хотели, и я забрал у них этот выбор.
— Но это мой выбор, — ответила она. — Я не хочу быть бессмертной. Я просто хочу больше времени с тобой.
Он взял небольшую коробку со стола и вернулся к ней. Он выглядел так, словно собирался сделать ей предложение, хотя коробка в его руках была размером с футляр для ожерелья, чем для кольца.
— Я знаю. И я думаю, что это разница. Но с тобой я считаю, что, наконец, нашел кого-то, кто хочет остаться со мной.
Мартин протянул ей коробку, и она заметила на передней части небольшой замок. Замок, который идеально подходил для ключа в ее руках.
Хотя она и дрожала, Мэв вставила ключ и повернула его. Она не знала, почему вдруг так занервничала. Она умрет, если не превратится в вампира. Это было и оставалось единственным выбором в этом вопросе.
И все же она сильно нервничала.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, она открыла коробку, которую он держал, и заглянула внутрь.
Ряд флаконов глубоко в бархате. Они были красиво сделаны, со стеклянными верхушками ручной работы, которые выглядели как цветы. Каждый из них был заполнен темно-красной жидкостью. Шесть из них уже исчезли, их следы все еще были видны там, где они вдавили бархат.
Оставалось еще два флакона. Как ни странно, каждый из них был вариацией розы. Одна — культивируемая, одна — дикая.
— Что это? — спросила она.
— Когда мы превращаемся в вампира, самая сильная кровь — самая свежая. Кровь от первого кормления — это то, что может превратить другого человека в вампира. Я не был уверен, захочу ли я когда-нибудь невесту или… детей, — он боролся с последним словом. — Поэтому я взял достаточно только для нескольких попыток, и все. Это последняя моя кровь. Последние флаконы, которые когда-либо могли создать нового вампира.
— Так мало, — она провела окровавленными пальцами по их вершинам. — Я выбираю, что хочу?
— Тот, что больше всех зовет тебя, моя дорогая.
— А что потом? — Мэв почти не хотела знать. Но она должна, по крайней мере, знать, должна ли она выпить пузырек, или он введет его ей в руку иглой.
— Все как в легендах, — Мартин улыбнулся, но она видела тень сомнения в его глазах. — Ты выпьешь пузырек в последний момент своей жизни. Очень важно, чтобы ты помнила, потому что я не могу насильно запихнуть это тебе в глотку.
— Значит, не совсем так, как в легендах, — она взяла пузырек с дикой розой наверху. — Во всех историях говорится, что вампиры сначала высасывают кровь своих жертв. Что они забирают всю кровь из тела, прежде чем накормят тебя собственной.
— Тебе понадобится гораздо больше крови, чем осталось, когда ты проснешься. Для такого кормления потребуется больше крови, чем я готов дать, любовь моя, — он закрыл коробку и поставил ее на стол, прежде чем присоединиться к ней на льду. — И
