отъезда из Италии Вергилий договаривался с Варием, что если с ним что-нибудь случится, тот сожжет „Энеиду“; но Варий отказался. Уже находясь при смерти, Вергилий настойчиво требовал свой книжный ларец, чтобы самому его сжечь; но когда никто ему не принес ларца, он больше не сделал никаких особых распоряжений на этот счет и поручил свои сочинения Варию и Тукке с условием, чтобы они не издавали ничего, что не издано им самим»[626]. Кроме того, владея, благодаря щедрости друзей, состоянием в десять миллионов сестерциев[627], «половину имущества он завещал Валерию Прокулу, своему сводному брату, четверть — Августу, двенадцатую часть — Меценату, остальное — Луцию Варию и Плотию Тукке»[628]. Благодаря вмешательству Августа, запретившему друзьям поэта уничтожать поэму, «Энеида» не погибла в огне и была сохранена для потомков[629].

Умер Вергилий в Брундизии за 11 дней до октябрьских календ, в консульство Гнея Сентия и Квинта Лукреция, то есть 21 сентября 19 года до н. э. Прах его был перевезен друзьями в Неаполь и похоронен в гробнице на второй миле от города по Путеоланской дороге[630]. Для надгробия поэт перед смертью сам успел сочинить следующую эпитафию:

Мантуей был я рожден, Калабрией отнят. Покоюсь

В Партенопее. Воспел пастбища, села, вождей[631].

Будучи очень застенчивым человеком, Вергилий избегал женщин и потомства не оставил. Жители Неаполя даже прозвали его «парфением», то есть «девственником»[632]. Ходили, правда, слухи, что поэт сожительствовал с Плотией Гиерией — рабыней, которую ему подарил Меценат[633]. Однако, по свидетельству биографа Аскония Педиана, в старости Плотия «сама часто рассказывала, как Варий прямо предлагал Вергилию сожительство с нею, но тот решительно отказался»[634]. Светоний отмечает, что «когда он, приезжая изредка в Рим, показывался там на улице, и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался от них в ближайшем доме»[635]. Поэт был чрезвычайно порядочен и честен, так что даже не решился «принять по предложению Августа имущество одного изгнанника»[636].

У Светония сохранились сведения и о внешности Вергилия: «Он был большого роста, крупного телосложения, лицом смуглый, походил на крестьянина»[637]. Гораций в одной из своих сатир с гордостью описывает одного из близких друзей, как считается, Вергилия:

Вот человек: он строптив, не по нашему тонкому вкусу,

Можно смеяться над ним за его деревенскую стрижку,

За неумелые складки одежд, за башмак не по мерке;

Честен и добр он зато, и лучше нет человека,

И неизменный он друг, и под этой наружностью грубой

Гений высокий сокрыт и прекрасные качества духа![638]

Кроме того, Вергилий «не отличался крепким здоровьем», часто болел, его терзали головные боли, у него были серьезные проблемы с горлом и желудком[639]. Частые кровотечения (кровохарканье?), возможно, указывают на то, что он страдал от застарелого туберкулеза. Из-за своей болезненности поэт был весьма «умерен в пище и вине»[640]. Ближайшие друзья Вергилия, поэты Варий и Тукка, написали книгу о его натуре и характере, но она, к сожалению, до нас не дошла[641]. Опираясь на этот труд, Светоний создал биографию Вергилия, вошедшую в его сочинение «О поэтах».

Гораций был очень дружен с Вергилием. Достаточно сказать, что он обращается к нему в двух одах (I.3 и 24), а также с большим уважением упоминает его имя в некоторых других своих стихотворениях[642].

Следующий в списке друзей Горация — это Плотий, то есть Марк Плотий Тукка (I век до н. э.), который был близким другом Горация, Вергилия и Вария[643], но, к сожалению, о его жизни и творчестве почти ничего не известно. После смерти Вергилия Август поручил Тукке и Варию подготовить к изданию «Энеиду»[644].

Затем идет Варий — Луций Варий Руф (около 74–15). Он считается старейшим членом кружка Мецената, и прославился как крупнейший эпический поэт своей эпохи[645]. «Пламенный Варий ведет величавый рассказ в эпопее, / Равных не зная себе», — писал Гораций[646]. Широкую известность Варию принесла замечательная поэма «О смерти», посвященная трагической гибели Гая Юлия Цезаря. Мелкие фрагменты из этого произведения сохранились у Макробия:

Продал сей Латий чужим инородцам, пашни квиритов

Отнял; установлял и сменял за плату законы.

<…>

Чтобы на пурпуре спать и пить из тяжелого злата.

<…>

Тот его укротитель, с гибким кнутом, не пускает,

Если он хочет бежать, но, взнузданного усмиряя,

Учит полем скакать и объезжает неспешно.

<…>

Будто гортинский пес, лесной долиной бегущий,

Если оленя он старого лежку выследить смог,

Злится, что пусто там, и с лаем следом несется;

Запахи тонкие он настигает в воздухе чистом.

Ни ручьи ему не мешают, ни крутизна

Гор, и не думает он от поздней ночи укрыться[647].

Кроме того, Варий сочинил «Панегирик Августу», также получивший большую известность; две сохранившиеся строки из него можно найти у Горация:

Больше ль желает народ тебе счастья иль сам ты народу,

Пусть без решенья вопрос оставит Юпитер, хранящий

Град и тебя…[648]

После смерти Вергилия Варий не только подготовил к изданию «Энеиду», но и написал историю его жизни, которая, к сожалению, не дошла до нас[649]. При этом, даже после выхода в свет «Энеиды» Варий продолжал считаться крупнейшим эпическим поэтом своего времени и пользовался особым благоволением Августа[650]. Он был известен и как замечательный драматург[651]. Его трагедия «Фиест», впервые представленная зрителям в 29 году до н. э. на играх, устроенных Августом в честь победы при Акции, имела столь большой успех, что автор получил в награду миллион сестерциев. К сожалению, из всей трагедии сохранились лишь слова ее героя Атрея: «Уже замышляю злодеяние, уже совершить понуждаюсь!»[652]

С Горацием, Вергилием и Плотием Вария связывали крепкие узы дружбы. Достаточно вспомнить тот восторг, с которым описывает Гораций их встречу на пути в Брундизий:

Ибо тут съехались с нами Вергилий, и Плотий, и Варий,

Чистые души, которым подобных земля не носила

И к которым сильнее меня никто не привязан!

Что за объятия были у нас и что за восторги!

Нет! Пока я в уме, ничего не сравняю я с другом![653]

Далее в списке фигурирует «муж благородный Октавий» — это историк и