Шрифт:
Закладка:
На экране он и его жена. Счастливая, влюбленная пара. Они смотрят друг на друга так, словно никакой речи о предстоящем разводе и быть не может. Кир поглаживает ее руку и улыбается, когда отвечает на вопросы корреспондента. А Ника… сегодня она особенно хороша. В идеально скроенном, уютном, элегантном вязанном платье, в туфлях на умопомрачительно высоких шпильках, с нюдовым макияжем и идеально гладкими, шикарными волосами. Я невольно трогаю свои, снова сравнивая нас. К сожалению, сравнение заканчивается не в мою пользу.
– Скажите, пожалуйста, планируете ли вы обзавестись наследниками? – спрашивает репортер.
– К сожалению, как вы знаете, нас постигла беда, Ника потеряла ребенка, – отвечает Кир. – Но мы работаем над тем, чтобы в нашем доме зазвучал детский смех.
Больше я не могу это терпеть. Быстро переключаю на детский канал и, как только начинает звучать веселая песенка, делаю погромче и, сложившись пополам, прячу лицо в ладонях. Кусаю губы, чтобы приглушить вой, рвущийся из самой глубины грудной клетки.
Глава 46
«Ягодка, ты молчишь уже третий день. Почему?»
Я пробегаю новое сообщение глазами и тут же блокирую экран, как будто от этого сообщение испарится из моего телефона. Это правда, я игнорирую Кира. Не знаю, что ему сказать. Во мне столько эмоций перемешалось, что я боюсь, если немного взболтнуть этот коктейль, то пеной от него накроет всех окружающих.
За эту неделю я столько раз видела обрывки того интервью, что меня уже тошнит от жеманной манеры общения Ники и влюбленного взгляда Кирилла. Эта пара по всему городу на билбордах, во всех местных новостях, по радио и даже в гребаных соцсетях. Во мне назревает внутренняя истерика, потому что я никак не могу вытравить из головы изображение счастливых супругов.
Отбрасываю телефон на диван и продолжаю с остервенением наглаживать простыню. Никогда не гладила постельное белье, но сегодня особый случай: я схожу с ума. И поводов два: за последние три дня Кир засыпал меня сообщениями. Написал, что не может позвонить, потому что повсюду следуют камеры и папарацци, готовые подловить на чем-то пикантном. И второй повод – это выборы. Как бы я ни раздражалась от ситуации, в глубине души все равно хочу победы Кирилла. Он заслужил ее, потому что упорно шел к этому пять лет. Кто-то, наверное, скажет, что это «всего лишь» пять лет, но это целых тысяча восемьсот двадцать пять дней упорной работы.
Звонок в дверь заставляет меня оставить свои дела и метнуться в прихожую, чтобы визитер не разбудил спящую Аринку. Открываю дверь, и на пороге встречаю улыбающуюся маму.
– Что же ты не сказала, что приезжаешь сегодня?
– Я должна была вернуться завтра, но знаю, как ты будешь переживать за Кирилла, поэтому решила приехать раньше и поддержать тебя.
– А как же ты добралась?
– Кирилл прислал машину. Я сама поставлю, – мама мягко отстраняет мою руку от ее сумки. – А Аришка?
– Спит.
На весь остаток дня для меня наконец находится занятие, позволяющее отвлечься. Я суечусь вокруг мамы, с радостью отмечая ее новые успехи после реабилитации. Она даже уже сама заваривает чай и помогает сервировать стол к ужину.
Я не смотрю вечерние новости, потому что не хочу видеть лицо Кира. Мне и так карман спортивных штанов прожигает телефон, который периодически коротко жужжит. Я знаю, что это сообщения от него, но не могу найти в себе моральные силы хотя бы прочитать их. Знаю, что веду себя как эгоистка, что не поддерживаю его в такой день и наверняка заставляю нервничать еще больше. Но ничего не могу с сбой поделать. Пусть он лучше злится на меня, чем успокаивает мои истерики.
А ночью, когда мы уже ложимся спать, телефон начинает жужжать дольше. Подношу экран к лицу и всматриваюсь в имя Кирилла. Сердце заходится в неровном ритме, подкатывая к горлу, а затем ухая вниз.
– Марья, ответь уже наконец, – шепчет мама. – Он ведь целый день пытается до тебя достучаться.
– Откуда ты знаешь?
– А кто еще будет так настойчив? Иди.
Я как будто ждала этого одобрения. Словно без него никак не могла решиться.
Выскакиваю из-под одеяла и на цыпочках выбегаю на кухню. Закрываю за собой дверь и, положив руку на грохочущее сердце, отвечаю на звонок.
– Спустись, – короткий приказ.
Ни поздороваться, ни спросить как дела. От его приказа по телу разбегаются мурашки. Или это от голоса. Или просто потому, что я соскучилась. Но сейчас все проблемы за последнюю неделю кажутся надуманными. Он ведь признался в любви, обещал, что мы будем вместе. А Кир не из тех, кто будет бросаться словами.
– Мне нужно одеться, – тихо говорю я.
– И обуться. Через пять минут жду, – грубо отвечает он и отключается.
Забегаю в комнату и быстро натягиваю на себя джинсы, свитер. Расчесываюсь, собирая волосы в хвост.
– Маша, ты куда?
– Не знаю, мам. Кир приехал, сказал спуститься.
– Понятно, – я слышу улыбку в голосе мамы.
– Присмотришь за Аришкой, если что?
– Присмотрю. Иди.
Запрыгнув в ботинки и накинув куртку, я едва не забываю запереть за собой дверь. Бегу вниз, подгоняемая своим желанием увидеть его и наконец оказаться в объятиях, по которым так соскучилась. Выбегаю из подъезда и торможу, не видя черной машины Кирилла, зато передо мной стоит до боли знакомая, сияющая в свете фонаря яркими оранжевыми боками. Я помню ее. Сколько раз я проходила мимо и заглядывалась на нее во дворе Порфирьевны? На какой же огромной скорости Кир возил меня на ней тогда по трассе! Забытые воспоминания переворачивают внутренности. Именно в этот момент я понимаю, что готова ради нас с Кириллом на многое. На очень многое.
Проскальзываю в теплый салон и, закрыв дверь, поворачиваюсь с улыбкой лицом к Киру, но мой задор гаснет, как только я вижу мрачное выражение на его лице.
– Пристегнись, – бросает он, не взглянув на меня.
Я прижимаюсь к спинке сиденья, медленно вытаскивая ремень безопасности. Кирилл заводит машину и выруливает со двора. Я все это время не свожу с него взгляда, пытаясь поймать его. В машине царит отвратительно тяжелая, напряженная атмосфера.
– Кир… – пытаюсь заговорить, но он нажимает кнопку на руле, и салон заполняет музыка. Тяжелая и громкая, как мои невеселые мысли.
Складываю руки на
