закрыть окно, через которое в нишу задувал ледяной ветер. Когда квендель потянулся к задвижке, на его руку шлепнулось что-то холодное и тут же растаяло, оставив мокрое пятно; в комнату стало задувать еще сильнее.

Как только глаза привыкли к темноте, Карлман разглядел, что снаружи идет снег. В воздухе кружились густые хлопья, ревел ветер, отчего вздрагивало все, что не было прочно закреплено на оборонительных сооружениях и башнях. Стражники пригнулись, прячась за крепостными стенами, а на западной башне взметнулось знамя Винтер-Хелмлингов, забилось, натягиваясь на ветру.

Карлман смотрел на белые просторы тумана или, быть может, снега и никак не мог определить источник света далеко внизу, слабое, призрачное сияние которого он видел даже из башни.

«Обычный туман от такого ветра давно бы рассеялся», – подумал он, вспомнив об Энно, который остался где-то там, у реки.

Закрыв окно, молодой квендель на цыпочках вышел из спальной ниши в большой зал, где на каминной полке у стены светилась красная лампа.

«Горит, как дурной глаз», – подумал он, сам не зная почему.

В башне стояла тишина, лишь где-то неподалеку слышался тихий храп, наверное, доносился из ниши, в которой спали Биттерлинги.

Внезапно на Карлмана с неожиданной силой нахлынули воспоминания и закружились, как снег за окнами. Когда-то, совсем недавно, он крался по темной комнате, беспокоясь о дяде. Кажется, тогда кто-то сидел в одном из кресел и тайком наблюдал за ним, невидимый в темноте? Карлман вдруг вздрогнул и обернулся, оглядывая комнату. Из большого кресла перед камином на него сверкнули лучи света, отливавшего алым. Молодой квендель замер, сердце забилось сильнее, к горлу подкатил ком.

«Посмотри туда», – приказал чужой голос в его голове. Карлман послушался и вздохнул с облегчением, потому что узнал Райцкера, который сидел неподвижно, будто статуя, следя за тем, кто крадется в темноте.

– Святые трюфели, как ты меня напугал! – прошептал Карлман. – Почему ты не в постели рядом с Одилием, котик?

Немного успокоившись, молодой квендель продолжил осматриваться. Нет, больше никого в каминном зале не было. К сожалению, не увидел он и Бульриха, который незаметно выскользнул из башни. Встревожившись еще сильнее, Карлман схватил лампу и вышел за дверь.

Несколько ступенек вели из вестибюля под каменной аркой к главной лестнице, которая пронизывала башню сверху донизу. Карлман решил спуститься вниз, а не подниматься на крышу, потому что не мог представить, чтобы дядя обозревал окрестности на пронизывающем ветру посреди ночи. Вдобавок на крыше ему бы наверняка встретились замковые стражи, а предположить, что нелюдимый Бульрих вдруг возжелал ночной беседы с замерзшим дозорным, и вовсе было немыслимо. Вероятнее всего, он захотел отыскать Энно, который, возможно, нашел приют на теплой замковой кухне, если только его пропустили и вообще услышали.

Красный круг света от фонаря мелькнул на высоких ступеньках, сделанных явно не для квенделей. Подниматься было не так-то просто, и казалось так не только Карлману. Его сородичи вообще предпочитали строить одноэтажные дома, а лестницы, если уж без них было не обойтись, делали небольшими. Эта же лестница в башне кружила бесконечно, и непривычному к таким спускам квенделю пришлось трудно. Преодолев несколько пролетов, Карлман уже не понимал, на каком этаже окажется, если нырнет в один из многочисленных проходов, открывавшихся в стенах с правой стороны. Не доносилось ни звука; казалось, перед ранним отъездом обитатели замка наслаждаются тишиной и покоем за толстыми стенами дома.

Внезапно Карлман заметил, что по стене рядом с ним скользит тень, и в который раз за вечер вздрогнул от испуга. Елки-поганки, это снова был кот Одилия, который тоже решил незаметно прогуляться.

«Вот и хорошо, – подумал молодой квендель, – Райцкер не заблудится. Уж он-то найдет дорогу, в отличие от меня, в этом каменном муравейнике с его бесчисленными туннелями и проходами».

Надеясь, что спустился на первый этаж, Карлман шагнул в открытую дверь и некоторое время шел по коридору, с двух сторон освещенному факелами. Коридор показался настолько длинным, что за следующей аркой Карлман ожидал увидеть большой зал с камином, однако пришел к другой лестнице, уходившей круто вниз.

Красноватый свет фонаря выхватил из тьмы ступени, Райцкер помчался вниз, указывая дорогу. Карлман последовал за ним в надежде, что кот учуял соблазнительные ароматы из замковой кухни и потому так решительно пошел первым – оттуда он точно найдет дорогу.

Однако замковой кухни они не увидели. Вскоре стены почти сомкнулись, их освещал лишь фонарь в руке Карлмана. Веяло сыростью, и молодой квендель невольно вспомнил долгое блуждание по темному лабиринту под живой изгородью – не самое приятное воспоминание в его жизни. С Волчьей ночи он испытывал самое настоящее отвращение к прогулкам под землей, даже в погреб Бульриха спускаться без нужды не желал.

Карлман обнаружил, что стены и низкий потолок покрыты фресками. Фонарь из гоблинского стекла окрашивал их в алый, выхватывая из тьмы переплетенные нити, похожие на уходящие в глубину корни. Наконец, лестница вывела его в коридор с небольшим изгибом. Райцкера видно не было, но Карлман услышал тихий рокот, доносившийся из арочного проема, черневшего в правой стене. У проема молча стояла стройная фигура, которую с первого взгляда Карлман не узнал. Она будто ожидала его появления.

– Вот и вы, – приветливо сказала она, угадав его состояние.

Карлман уже был готов развернуться и бежать куда глаза глядят, но в следующий миг он узнал Гризельду – только у нее были такие серебристые локоны. Она уже успела снять корону и мантию и переоделась в простое платье цвета мха, на которое набросила каштановый плащ. С виду обычная девушка, но если приглядеться – нет, очень необычная.

– Я ищу дядю, – сказал Карлман, понимая, что в подвале замка это звучит очень глупо. – Похоже, я заблудился, – добавил он, все еще пытаясь сохранить самообладание. – Где мы находимся?

– В подземелье Фишбурга, – спокойно ответила Гризельда. – То есть почти, потому что это только вход. В каждой башне есть такая лестница, по которой можно спуститься под землю.

Карлман предпочел бы услышать что-то другое, потому что не забыл ее слов в «Старой липе», и теперь ему показалось странным, что он оказался именно здесь, а не в любом другом месте.

– Я послала за тобой. Вернее, за вами, – пояснила Гризельда, будто нарочно сбивая его с толку. В темноте за спиной девушки сверкнули огоньки, а потом появилась изящная дымчато-серая кошечка и прижалась к подолу юбки хозяйки. Словно в подтверждение сказанного, появился рыжий хитрец Райцкер, который с громким мурлыканьем присоединился к ней.

– Это Арва Зайдельбаст, и мы с ней неразлучны. Она слушается меня,