разговоры о том, что произошло с вами, дорогие гости, а мягкие постели в комнате с жарким огнем и хорошими толстыми стенами, сквозь которые не проникнет никакое зло. А перед отходом ко сну – горячий суп и, если хотите, ванну с травяным настоем. Утром мы запряжем в ваши повозки отдохнувших пони и вместе отправимся в Баумельбург – так будет безопаснее.

Властелин Фишбурга стоял на площадке лестницы, которая вела к главному входу в северное крыло. Обращался Хелмлинг не только к нежданным гостям, но и ко всем обитателям замка, собравшимся во дворе. На следующий день в дороге у него будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всех тревожных событиях, в свете которых близящийся отъезд из укрепленного замка казался не слишком приятным.

Несмотря на усталость, новоприбывшие с изумлением оглядывали двор. Они обратили внимание на высоту дверей, окон и ступеней, на вес огромных камней, из которых были сложены стены. Даже Гортензия, привыкшая к просторам Краппа, была удивлена столь же сильно, как и остальные. Обиталище Винтер-Хелмлингов, построенное тысячу лет назад, стояло на равнине между реками Зайчаткой и Лютинкой – укрепленный дом возвели здесь когда-то люди. Об этом напоминали стены замка, возвышающиеся на много локтей. Могучие крепостные башни, словно часовые, наблюдали за гостями, которые не могли оторвать от них глаз.

Во дворе повсюду виднелись следы последних приготовлений к путешествию: под непромокаемым брезентом сложили ящики и коробки, которые с первыми лучами солнца погрузят на украшенные повозки Хелмлингов. Повезут же путников благородные пони, терпеливо ожидавшие в конюшне.

По приказу Левина упряжками квенделей из Зеленого Лога занялись четверо конюхов. Ни мгновения не сомневаясь, что в конюшнях Фишбурга пони ни в чем не будут нуждаться, мельник оставил своего четвероногого друга на их попечение. В ту минуту, когда Уилфрид и его спутники, мокрые и замерзшие, вслед за Левином и Фоско поднимались по широкой лестнице к главному входу, снова раздался стук копыт, в ворота влетели верхом два сына Хелмлинга, искавшие Энно. Ни теленка, ни молодого конюха с ними не было.

– Мы его не нашли, – крикнул, не спешиваясь, третий сын Хелмлингов. – И животное, с которым произошел несчастный случай, тоже. Мы поскакали обратно к мосту, а оттуда – на пастбища, Руфус налево, а я направо. Мы светили фонарями и громко звали Энно. Он не мог нас не услышать, если был поблизости, но ответа мы не дождались. Там снова сгущается туман, такой плотный, странно мерцающий. Клянусь всеми духами лесов и болот, здесь опасно! Хорошо, что все пони сегодня в укрепленных конюшнях, а не в этом жутком мареве.

– Будем надеяться, что этот ваш Энно сбежал в деревню у Жабьего Моста или придет к нам и постучится в ворота, – добавил его брат. – Завтра утром мы снова отправимся на поиски.

Старик Пфиффер повернулся к ним, стоя на лестнице. В руках он держал корзину, в которой сидел рыжий кот. Не обращая внимания на толпу незнакомых квенделей, Райцкер поднял голову и окинул всех взглядом сверкающих янтарных глаз.

– Спасибо! – сказал Одилий всадникам. – Придется пока довольствоваться этими новостями. Жаль, конечно, что Энно пропал, но нет смысла подвергать опасности других. Святые грибницы, мы сегодня достаточно искушали судьбу. Так что благодарим всех за добрый прием, – торжественно произнес он, поклонившись хозяину Фишбурга, его сыновьям, а затем и всем остальным. – Понимаем, что помощи от нас в суете подготовки к празднику, конечно, маловато, поэтому вдвойне благодарны за то, что нашли здесь приют и сможем добраться до Баумельбурга под вашей защитой. Пусть наш упрямый Энно все же найдется и никто больше сегодня не заблудится, ради всех святейших трюфелей.

Так странно завершил Одилий свою речь, это заметили и Бульрих, и Карлман, и Уилфрид, и Гортензия. Последняя даже решила чуть позже уточнить у старика Пфиффера, что он имел в виду. Она и не подозревала, что ее старый сосед все понял с полуслова.

Следуя за хозяевами замка, путники вошли в большой зал, сожалея о том, что все же потеряли в самом конце пути молодого конюха и Муни.

– Пора вычистить паутину из головы! Как бы горько нам ни было, надеюсь, никому больше не придет в голову геройствовать или играть в ищейку, – сказала Гортензия, словно догадывалась, что, вопреки разумным суждениям и предостережениям Одилия, одному из Шаттенбартов могут прийти в голову столь смелые мысли.

– Энно не бросит Муни, потому что он храбрый и честный! Я это понял еще в «Старой липе», когда он защитил Фиделию Кремплинг – раньше всех. – Слова Бульриха мало успокоили Гортензию.

Но прежде чем она успела ответить, все взгляды оказались прикованы к прекрасному зрелищу. Из глубины коридора в зал вплыло создание из другого мира, казалось, не имеющее ничего общего с этим замком и огнем в большом камине напротив.

Биттерлинг увидел, что Тильда присела в глубоком реверансе прежде, чем он, грязный и измученный, с поникшими плечами, успел выпрямиться. Хульда взволнованно вздохнула, а Гортензия от изумления затаила дыхание. Уил- фрид, старик Пфиффер и Бульрих ошеломленно замерли, а самый юный из путников, Карлман, согнулся в таком низком поклоне, словно перед ним стояла настоящая королева, каких никогда не бывало в Холмогорье, даже в самые давние времена.

Не было сомнений, что дама в серебристых одеждах – квендель, но в ней неуловимо чувствовалось что-то нездешнее, словно взятое от другого народа, забытого в глубинах прошлого. Ее окутывали нежнейшие вуали, переливающиеся странным блеском, словно сотканные не из нитей, а из паутины.

– Добрый вечер, – сказала Гризельда Хелмлинг, приветливо склонив голову. – Я очень рада видеть вас целыми и невредимыми. А ведь это настоящее чудо, учитывая, каким образом вы пересекли реку.

– Вы видели нас? – спросил Карлман и тут же покраснел, как только понял, что осмелился обратиться к ней.

– Да, видела, со стены между башнями, – ответила она. – Кажется, молния ударила в мост. Похоже, так и было, судя по тому, как вы сейчас со мной разговариваете, Карлман Шаттенбарт.

Щеки и уши молодого квенделя разгорелись еще жарче, и в то же время ему было приятно, что Гризельда знает его имя.

– Вы же знаменитость среди квенделей! Но известнее всех – бесстрашный картограф из Зеленого Лога, который бродил по Сумрачному лесу, а вы, верные спутники, шли по его следам, – пояснила Гризельда.

– Вы тоже любите гулять по странным тропам в глубине, – ответил Бульрих.

Гортензия и старик Пфиффер недоверчиво подняли брови, а Левин и братья Гризельды задумались, не с насмешкой ли это сказано, не с упреком ли. Девушка же ничуть