и в обеих арках, равно как и в арке с скульптурным изображением Архангела, находящейся у правого столба главного нефа (см. таб. 28), мы имеем памятники не ранее конца XIII стол., т. е. эпохи, приблизительно совпадающей с обновлением всей церкви ее ктитором Ф. Метохитом.

И так, весь правый придел церкви, и все декоративные детали его архитектуры принадлежат концу XIII или же началу XIV столетия, – обстоятельство особенной важности для решения вопроса о веке мозаик мечети Кахрие. В самом деле, хотя мы имеем в приделе живопись фресковую, а не мозаическую, а с техникою художества тесно связана манера или художественный стиль, однако же, сравнением типов и форм можем подтвердить догадки о времени происхождения.

Первое впечатление, производимое мозаической и фресковою росписью обоих нартэксов и придела, останавливает наше внимание на различии в их характере. Светлый, белесоватый, даже, скорее, поблеклый и мутный тон мозаик внешнего нартэкеа сменяется, при переходе во внутренний притвор сочными, глубокими тонами, сближающими византийские мозаики и миниатюры IX – XI в. с ранними произведениями масляной живописи XV стол. Цвета фресок, напротив того, пестры, ярки, как будто с употреблением фрески византийская живопись теряет совершенно прежние тоны и переходит в другую гамму. Но в то же время в орнаментике мозаик и вместе фресок мы замечаем, по отношению к пластическому рисунку, существование двух типов. Одного рода рисунки господствуют в мозаиках внутреннего притвора, и иной тип отличает фресковые и отчасти мозаические орнаменты пареклисиона и эксонартэкса[324]. Между орнаментами фресковыми особенно характерны, по нашему мнению, каймы[325], наполненные золотым решетчатым узором из тонких перевитых побегов с цветочными и лиственными распуколками на концах и по суставам – подобие тонких золотых стружек, завитых в правильные волюты, тянущиеся по ленте. Такие растительные побеги древневизантийского орнамента здесь утончились, осложнились и стали подобны решетчатым узорам русской архитектуры гораздо позднейшего времени. Взяв, затем, для сравнения четыре медальона различных рисунков, окруженные орнаментами и пополненные в мозаике на сводах внешнего притвора[326], мы ясно увидим в них два основные типа. В одном господствует зеленая и краснокирпичная краска, бронзовый цвет заменяет золотой фон, белый фон заступает место серебряного, и в самом рисунке, кроме обычных волн и акантов (весьма близких с скульптурною орнаментацией арок[327], видим именно тонкие жерди и длинные побеги, перевитые и сплетенные в форме медальонов, кружков, городков и т. д. Самый меандр является в фресковой орнаментике[328] в форме крайне сложной и пестрой: чередующиеся между собою, то голубые, то красные ленты зигзагов этого меандра более похожи на металлическую решетку, нежели на известный классический орнамент. Напротив того, второй тип[329] представляет шаблон византийского орнамента XI – XII стол., усвоенный по традиции еще от античного мира и в том же виде завещанный Византией западу Европы в мозаиках Италии. Отступление от этого шаблона, наблюдаемое нами в орнаментике фресок[330] нашей мечети, не есть еще свидетельство разложения и упадка, так как в сфере декоративной живописи Византия, по – видимому, пользовалась именно в последнюю эпоху своего искусства свежими элементами народных художеств. Что касается самого шаблона или чистого типа византийской орнаментики, то он представляет или штучный набор, и шахматные поля из синих, зеленых и пурпурных квадратов, или зигзаги штучные же и перевитые меандры и ленты, или толстые гирлянды, увитые разноцветною лентою, и пр. Но все вместе образует тот же заветный радужный медальон из нескольких кругов, окружающих монограмматический крест, сделанный из золота и драгоценных камней, который мы знаем по типам св. Софии и древнейших церквей Солуни. Далее имеем здесь тот же типичный растительный орнамент – зубчатый акант и розовый трехлепестковый бутон, и хотя в подборе иных каемок видно неудачное стремление развить шаблон, но, несмотря на грубость результатов и на бледность красок, нельзя отказать и этим попыткам в известной красоте.

Наконец, мы имеем между мозаиками внутреннего притвора одно изображение, несомненно, принадлежащее времени Ф. Метохита и эпохе окончательного обновления церкви в конце XIII или начале XIV стол., – это мозаика над царскими дверями с изображением Христа и самого патриция.

Рассмотрев эту мозаику, мы нашли, что орнаментика окаймляющей его лепты тождественна с указанным орнаментом арок и фресок; что, затем, техническая сторона этой мозаики далеко ниже и грубее прочих тябел этого притвора; что пропорции фигур еще более удлинены, и самые фигуры рисованы менее правильно, и краски как бы помутнели и стали грязными[331].

Руководясь же приметами этой мозаики, приходится убедиться, что буквальное понимание свидетельств Никифора Григоры, а именно, что церковь в «Хора» обязана всеми украшениями Метохиту, было бы ошибочно. Напротив, мозаики этой мечети в значительном большинстве относятся к концу XI в.; дело Метохита касалось, главным образом, их обновления, особенно во всех куполах; при нем, затем, исполнены: упомянутая мозаика царских дверей, и может быть, отдельные фигуры апп. Петра и Павла и колоссальный Деисус – во внутреннем притворе; также полуразрушенные мозаики центрального корабля и куполов над малыми абсидами, и, по всей вероятности, все мозаики внешнего притвора, без исключения. Все остальные мозаики принадлежат, несомненно, XI веку и в этом убеждает нас окончательно простое сопоставление их с памятниками XI и XII века. Мозаики Кахрие – Джамиси стоят по стилю и технике несравненно выше ближайших к ним памятников мозаического производства, как напр., росписи единственного купола в Константинопольской мечети Фетхие – Джами[332] XII века, или многочисленных мозаик монастыря Дафни близ Афин, приблизительно той же эпохи. Уступая мозаикам Палатинской капеллы в Палермо (1140 г.), мозаики Константинопольские гораздо изящнее по рисунку, светлее по краскам, одним словом, выше по стилю мозаик Палермской «Мартораны» (1143 г.), а иные типы и изображения из Кахрие представляют замечательное тождество с мозаиками знаменитого собора в Монреале близ Палермо (1174 – 82 гг.), что, конечно, может послужить только лишним доказательством византийского происхождения этих последних, а уж никак не западного для первых. Но для того, чтобы делать заключения о мозаиках мечети в отдельности по стилю, необходимо рассмотреть их все вместе по содержанию.

Живопись мечети Кахрие сохранилась, во – первых, в обоих нартэксах или притворах: внутреннем и внешнем, во – вторых в приделе (фресковая) и в – третьих в центральном корабле и на сводах четырех меньших куполов. Центральный или большой купол, как известно, имеет мозаики, но ныне они заштукатурены, так как именно эта часть церкви составляет мечеть: только у правого пилястра алтаря еще сохранилась скульптурная арка, с разрушенным мозаическим изображением Христа