Шрифт:
Закладка:
«В 7 часов вечера на шахтах № 2/12 и имени Ф. Кона группа в 10–20 человек в окнах шахтной конторы выбили шибки, поломали двери конторы, разбили голову помзавшахтой Медведеву, избили жену парторга шахты в магазине, ворвались к нему на квартиру и поломали мебель, крича: “Шахты взрывать не дадим”. В 7 часов 20 минут на шахте № 2/7 треста “Рутченковуголь” неизвестные бросили в шурф № 4 динамит, в результате взрыва выведен из строя вентилятор».
И все это происходило под бомбежками. 10 октября было сразу несколько налетов фашистской авиации на поселки треста «Рутченковуголь» и город Сталино.
11 октября, в день, который Поченков назвал «переломным после совершенно необоснованной паники двух предыдущих дней», на шахты подали первые составы, которых ни на что не хватало, естественно. «По сообщению управляющих трестами, — отметил Поченков, — людские массы на шахтах настроены как можно скорее эвакуироваться. Но из-за отсутствия (достаточного количества) ж/д вагонов планомерную эвакуацию осуществить почти нельзя. Поэтому каждая организация хватает по 2–3 даже открытых вагона и грузят семьи актива — это похоже уже на бегство».
Пессимистическая запись вполне оправданна, потому что беспорядки перекинулись на «Щегловку», а потом на макеевские, дзержинские и горловские предприятия. Народ не мог простить начальникам их шкурного поведения, ведь, как свидетельствует Кондрат Поченков, «директор Сталинского горного техникума и парторг, погрузив свои семьи на подводы, уехали, оставив в техникуме более 30 семей на произвол судьбы. Завшахтой № 16–17 треста “Буденновуголь”, оборудовав карету “скорой помощи”, самовольно выехал с семьей, оставив шахту». Что ж удивительного в том, что «на шахте № 4/21 треста “Сталинуголь” толпа женщин, неизвестно кем организованная, избила завшахтой Лебеденко, зампарторга Техлиенко, главного механика Мелько, начальника участка Мачукало и машиниста врубовой машины Гудзя. Посадили их всех в погреб, разрушили телефонную станцию».
Народный гнев — штука опасная и неуправляемая. Факт: «Для разбора возникших беспорядков на шахту № 4/21 треста “Сталинуголь” выехал начальник областного отдела (внутренних дел. — Авт.) с четырьмя работниками. При его появлении на шахте он был окружен женщинами, вернулся в Сталино безрезультатно». «Едва ушел», — не удержался от едкого замечания Кондрат Иванович.
В городе, практически брошенном на произвол судьбы, воцарялась анархия и власть толпы. Зарплату никто не платил, начались проблемы с продовольствием.
«Отсутствие четкого руководства, — деликатно писал в дневнике Поченков, — со стороны области по снабжению рабочих хлебом и другими продуктами вызвало ряд беспорядков. На шахте № 11 разграблен магазин, на шахте имени Горького столовая не работает, нет хлеба. На шахте № 1/2 хлебные магазины закрыты, завшахтой скрылся. На шахте “Пролетарка” столовую разграбили… В городе Сталино сбежал директор Госбанка, закрыв банк и прекратив все денежные операции. От директора макаронной фабрики в горком партии принесли четыре мешка денег, так как Госбанк закрыт и деньги сдавать некому». 12 октября Поченков записал в дневник:
«Вечером в кабинет к тов. Засядько, где мы беспрерывно находились, пришли завшахтой № 3/18 треста “Сталинуголь” Козубов, главный инженер шахты Корепанов, завшахтой № 6 Горбачев, парторг Воробьев, вырвавшиеся из окружения рассвирепевшей толпы женщин и добравшиеся в Сталино. Мы каждого опросили, в чем дело и почему женщины бунтуют. Из разговора выяснено, что все эти беспорядки вызваны агентами врага. Всем известно о разбрасываемых листовках, в которых население агитировалось воспрепятствовать взрывам и затоплению шахт. Провокации возможны потому, что любой фашистский агент может свободно пройти на любую шахту и в любой район Сталино, так как посты военных и милиции сняты по неизвестным причинам. Имеются сведения, что директор аппарата областной газеты сбежал, оставив полностью исправную типографию. В городе несколько дней нет газет, а значит, и информации».
И все же Поченкову и Засядько удалось сделать многое для того, чтобы немцам не достались шахты в рабочем состоянии. Но сколько усилий пришлось приложить, сколько упреков и угроз услышать от простых людей! И враг здесь был уже ни при чем.
13 октября Кондрат Иванович отмечал:
«В 12 часов дня я, Засядько, Савков, Никоненко вместе с военинженером армии Ютриным выехали в трест “Сталинуголь”. Обстановка на шахтах треста сложилась следующая: мы дали приказ подготовить все горные выработки к взрыву, а также демонтировать оборудование для его вывоза, но в силу исключительно плохой работы ж/д транспорта оборудование вывезти не можем, семьи красноармейцев и лиц, призванных на спецстроительство, вывезти тоже не можем. Поэтому, когда мы стали посылать рабочих и горноспасательные части для производства работ, связанных с подготовкой к взрыву, жены рабочих организованно окружили шахты № 1, 5, 6, 4/21, 10 и др., посадили в подвал нескольких завшахт и парторгов. К нашему стыду, часть коммунистов сбежала с шахт. В силу этого шахта № 5 вот уже два дня находится во власти разъяренной толпы».
«Несмотря на все это, — продолжает Поченков, — шахты подготовлены ко взрыву и будут взорваны».
Кондрат Иванович особо выделял шахту № 1 им. Челюскинцев. Передовое, отменно оборудованное производство, славилось в Сталино организацией труда. Взволнованно вспоминает горный инженер Поченков, что «на шахте № 1 имени Челюскинцев мы застали только одного парторга т. Корсуна, который ознакомил нас с расположением объектов. На шахте спокойно. Шахтный двор пуст. С нижней поверхностной площадки слышен шум воды, которая отсчитывает последние часы этой передовой в тресте шахты. Как жалко, что созданное народным трудом приходится полностью разрушать, но интересы Родины требуют этого. Лишь бы победа, а потом все воздвигнем новое».
В следующие дни в дневнике короткие, обрывистые записи:
«В Сталино становилось все опаснее и тревожнее. 14 октября 1941 г. В 5 часов утра получил сообщение, что шахты № 5, 6 и 5бис треста “Сталинуголь” взорваны. На шахте “Бутовка” произошел взрыв метана при палении шпуров. На станции (макеевской горноспасательной. — Авт.) не оказалось респираторов. Вызываем Чистяковский горноспасательный отряд.
16 октября 1941 г. Живем почти в опустошенном городе.
18 октября 1941 г., г. Сталино. С утра слышна оружейная канонада. 11 часов — предложено выехать в г. Орджоникидзе (тогда Енакиево. — Авт.). В этом же городе должны расположиться все областные организации. Итак, прощай, город Сталино, город угля, металла, химии и машиностроения».
Трудные были времена. Эпические, куда там Трое…
Да и герои — из простых, в общем-то, людей выходили совершенно греческого да римского стоического поведения.
Донбасс в судьбе: директор Андреев
