Царь лишь скептически хмыкнул на эти слова, но признался:

— Шведы иные, плененные под Полтавой, тоже об том толковали, но я думал тогда, что специально врут, негодники. Ладно о рыбе, теперь где такую прекрасную муку взял, собака злая?

«Вот оно! — сразу понял Дмитрий, — вот где я прокололся. Да и как не проколешься, тысячи людей продавали и возили из Польше. А, может быть, сами поляки и сказали, ненароком или специально. Что теперь, чистосердечно признавайся, может, монарх и пожалеет».

В этом и было спасение проштрафившихся вельмож.Провинился и на колени в царю (вариант — искренний чистосердечный поклон). В любом государстве, даже с очень мягкой юридической системой, вина обязательно наказывается (как там у римлян — Dura lex, sed lex). А вот монарх может и помиловать по-дружески, хотя и понимает, что ты виноват. Вон, Алексашка Меньшиков сколько попадался на воровстве, максимум отделывался палкой по хребту.

— Из Польши зерно купил, государь, — чистосердечно признался попаданец, одновременно сурово глядя на Митрофану. Понимать должна, этот разговор она передавать ни в коем случае не должна, а еще лучше вообще не слышать.

И ведь как все получилась все хорошо. И даже не то, что эта баба поняла, отошла в конец прилавка и скрылась с головой, мол, нет меня совсем, еще ничего не значит. Все равно ведь все услышит и хоть кому-то, пусть даже мужу или старушке матери, но проболтает.

Важно другое. В ответ на признание, что он нарушил строжайшее запрещение, сказанное самим царем, Петр лишь махнул рукой, негромко сказал:

— Мало тебя в детстве породи, князь, ой, мало. Хотя ты тогда и не был князем. И я бы исправил это недоразумение отцовской монаршей власти отдал бы палачам под кнут. Но уже в большей части губерний опять недород и голод. Даже армии придется искать, тут голодать не придется. В столица с ее чиновничеством, флот… Поэтому вину твою мы отложим, скажи лучше, сколько зерна купил и почем?

Дмитрий в ответ сказал, как есть. Петр лишь присвистнул:

— Не фига себе, как дешево. А Российская монархия так сможет?

Очень хотелось сказать, что да, но попаданец понимал, что море дешевого зерна в Польше появилось из-за отсутствия спроса в других государствах Европы. И если такое государство появится вновь, пусть даже бедное, но огромное. То есть с большим рынком, то и зерно исчезнет и завлекательная цена на него.

Поэтому князь Хилков предложил несколько иное:

— Позвольте, я продолжу прежнюю практику закупки зерна в Речи Посполитой, как частное лицо. А потом буду продавать в России по такой же цене государству. Так мы сумеем избежать ажиотажа и не станем связывать ваше имя с хлебной торговлей в соседней стране.

Петр, помолчав, согласился. В конце концов этот шебутной князь должен отыграть свою вину хоть немного. Если он будет играть честно, то его можно будет. А так, Россия — страна огромная, здесь и князей очень много!

Царь доел макароны с рыбой с некоим соусом в виде масла и зелени. Отошли. И Дмитрий, и в меньшей степени, Петр I несколько тушевались ушей Митрофаны. А та не решалась отойти от прилавка. Отвечала ведь своими деньгами, если что уворуют.

А так отошли и бог с ней, бабой с прилавком. Царь, правда, не выдержал, когда рассчитывался серебряником, взял пару пирогов с картохой, свининой и даже грибами и луком. Хоть и именовались они пирогами с картофелем и мясом, но на самом деле были пирогами с жарким. Люди не жаловались. Дешево и вкусно, что еще надо?

Петр «куснул» сразу полпирога, что Дмитрий аж поразился. Даст же монарху господь хайло. Петр же на изумленный взгляд пожевал, проглотил, подмигнул собеседник:

— Знаешь, как можно узнать твои товары, даже ничего не прочитав?

Попаданец молча пожал плечами. Умный и внимательный по многим приметам узнает. Петр же усмехнулся, но уже не зло, а, скорее, добродушно:

— По цене. Иные торговцы взвинтят цены до потолка. Вон я под Смоленском купил пирог с кашей и, так сказать, мясом. Два крохотных непонятно из какого зверя. И пирожки маленькие, на один укус. А целый пятак ведь отдал! И то мужик плакался, что себе чуть ли не в убыток. У тебя же два таких пирога за куда малую денюжку. Сам доплачиваешь?

Дмитрий аж обиделся, сердито сказал непонятливому монарху:

— Я ведь не государство, себе в убыток торговать не могу. Разорюсь еще. А цена низкая — это от того, что и расходы никакие. По муку я уже говорил. Пока мои люди размелют и продадут, что останутся от помола, так и мне уже и в достаток почти. А свиньи и птица растут в специальных фермах, где быстро и дешево. Тоже самое с картохой. Мужички мои часть его дают за счет барских повинностей, а часть продают через меня. Вот и посчитай!

Попаданец здесь не лукавил. От будущего он взял эффектное производство, когда себестоимость была очень низкая, а от современного XVIII века — дешевую рабочую силу. Вот и получились такие пироги дешевые. Да и не только они. Обеды в его трактирах и ресторанах давно уже славились низкой ценой и причем хорошим качеством.

Царь же еще не понимал, почему его князь так задешево торгуя, еще не разоряется. Сам крестьян грабит в поместьях? Так видел он их, справные и богатые, не скажешь, что из них кровь сосут и последнее отбирают. Все бы так жили!

В общем, не сумел царь Петр Алексеевич устоять перед своим любопытством, вместо того, чтобы по приезде в Санкт-Петербург поторопится домой, к заждавшейся жене Екатерине Алексеевне. Дмитрий и сам частично хотел знать, что можно увидеть чужими глазами, да еще царскими, великодержавными о своем хозяйстве. Вот и повел царя, да не к богатому пиршественному столу, а прямо, можно сказать, к навозу — к свиной ферме, а потом почти сразу — в куриную.

Сам внешний вид ферм царя поразил. Созданной из бетонных клеток, он, разумеется, не сравнится с колхозными гигантами ХХ века. Но уж был на порядок лучше крохотных крестьянских помещений темного средневековья.

С этим и было сравнение. У крестьян из безвыходности скот на всем экономили. В помещениях ли, на нищих же кормах, даже на питье. Виданное ли дело — свиней пасти на поле, как коров, а