на меня пялится.

— Ладно, если все поняли — расходимся, — говорит тот парень и команда, переговариваясь, направляется в раздевалку.

Только не Марк. Он медленно подходит ко мне.

Я устало и шумно вздыхаю. Игнорирую его.

Но долго игнорировать не получается. Он просто не отрывает от меня холодных глаз, и у меня руки начинают дрожать.

— Чего тебе? — не выдерживаю.

— Воды, — хрипит он, протягивая пальцы к моим волосам и касаясь прядки. — Пить хочу.

Беру стакан и наливаю, подаю ему, почему-то позволяя накручивать локон моих волос на палец.

Марк не спешит забирать стакан. Продолжает играть с моими волосами.

— Марк…

— Пойдем, кофе попьем, — вдруг, предлагает он.

— Кофе?

— Тут кофейня рядом.

— Знаю, но я не хочу с тобой никуда идти. Как ты вообще смеешь со мной разговаривать?

— Не могу устоять, — невесело усмехается. — У меня нет сил.

— Я не хочу с тобой никуда идти, — ставлю стакан и отворачиваюсь. — Мне некогда. Договорились же игнорировать друг друга.

Марк молчит некоторое время, а потом удивляет меня:

— Не смогу.

— Что?

— Не смогу игнорировать тебя.

А потом удивляет меня еще больше:

— Ты же знаешь, никогда не мог игнорировать тебя, Синичкина. Я всегда сходил по тебе с ума.

— Очень жаль, но это твои проблемы, Марк.

Я разворачиваюсь и ухожу, но Марк нагоняет меня и прижимается к спине. Обнимает. Я чувствую его дыхание так близко, что жаром прошибает. Глаза прикрываю. Его запах кажется таким родным.

— Держись от меня подальше, — прошу я, но он не слушает, касается губами у меня за ушком. И тут же отчаянные мурашки бегут. — Фу, ты вспотел. Уйди, — уворачиваюсь. — Ты мокрый. Иди в душ.

— Пойдем, пожалуйста, — просит он. — Я хочу побыть с тобой. Немного. Мне это нужно. Иначе… иначе я совсем сойду с ума.

Не понимаю его. Он мог бы быть со мной всегда. Но сам оттолкнул однажды. Сделал мне очень больно. Вырвал мое сердце. А теперь просит побыть хотя бы немного рядом.

Отрицательно качаю головой.

Он делает шаг ко мне. Я от него.

Останавливаемся. Переводим дыхание.

Смотрю на него. У него волосы взлохмачены. Они влажные после тренировки и мне хочется провести по ним рукой. Глаз своих от меня не отводит. У Марка всегда очень уверенный взгляд. Но не сейчас. Сейчас он словно не понимает, что с ним происходит. Ресницы черные-черные, оторваться невозможною. Замечаю, что скулы стали еще более выражены. Он похудел. И выглядит бледным. Это странно, на улице такая жара и солнце. Я уже несколько раз ездила на пляж, загорала и любовалась золотистыми волнами океана. Там так спокойно и хорошо. Словно другой мир.

— Ты выглядишь уставшим, тебе нужно поспать, — не знаю почему, но мой голос звучит заботливо и нежно. — И поесть… ты похудел.

— Пойдем вместе, — просит он. — Пообедаем. Проведем время вместе. Пожалуйста… доверься… — он прерывается и замолкает. Он знает.

Он знает, что между нами не может быть доверия после всего произошедшего.

Я не могу верить Марку, но я соглашаюсь. Почему-то сейчас он выглядит другим, не таким самодовольным и вредным, а будто бы поломанным. Мне хочется помочь ему. Я словно чувствую ту же боль. Она взрывается во мне и не дает спокойно все обдумать. И я хочу выслушать. Может, он мне все объяснит.

— Хорошо.

— Жди меня, я в душ, — говорит, снова делая шаг ко мне. — Ты дождешься?

Киваю.

— Обещаешь?

— У меня все равно еще работы много. Дожидаться придется тебе, Марк.

Я усмехаюсь. Не уверена, что он готов столько ждать. Скорее всего, я закончу ближе к вечеру, и пообедать точно не смогу, только если поужинать.

Но когда я выхожу, Марк стоит на крыльце.

— Куда пойдем? — спрашиваю, одергивая руку, которую он пытается взять.

— Куда ты хочешь?

Взглядом темным окидывает из-за трепещущих черных ресниц.

— На пляж.

— Поехали, — мы спускаемся по лестнице и направляемся в сторону остановки. — Давай перекусим что-нибудь, пока ждем автобус?

— Давай.

Рядом с остановкой хотдожная и мы берем по хот догу и стакану с кофе. Сидим на остановке и просто едим, и атмосфера становится такой легкой. Будто мы просто двое друзей встретились спустя долгое время и нам легко просто молчать и кушать. Люди торопятся туда-сюда, садятся в автобусы и трамваи, а мы наблюдаем за ними, беспечно касаясь друг друга плечами. Просто проводим время вместе.

Выбрасываем стаканчики от кофе в урну и залезаем в переполненный душный автобус все также молча. Все толкаются и жмутся, и нас притесняет в самый конец.

Я упираюсь спиной к стене, а Марк не отрываясь смотрит на мое лицо, поставив руки с обоих сторон от меня, будто ограждая. Он почему-то нежно улыбается, рассматривая мои губы, а я смущаюсь. Очень сильно смущаюсь.

— Марк, почему ты улыбаешься?

— А что, нельзя?

Я дергаю плечами, безразлично отворачиваю голову и смотрю на седовласового старика, который сидит у окна и тоже глядит на меня. И мило улыбается.

Перевожу взгляд на девчонок младшеклассниц с портфелями, сидящих, с другой стороны. Они на секунду окидывают меня глазами и тоже начинают улыбаться и даже хихикать.

А потом кондуктор подходит, Марк оплачивает ей проезд за двоих. Она хмурая и усталая, смотрит на него, потом на меня, и снова на него. Рот приоткрывает, чтобы что-то сказать. Марк подмигивает ей и прикладывает палец к своим губам, а затем, прижимается ко мне сильнее, и она отчего-то тоже начинает мило улыбаться.

От того, что все так светятся, увидев меня, у меня улучшается настроение, и я начинаю всем строить глазки.

— Интересно, чего это все такие доброжелательные? — смущаюсь, тоже растягивая губы в улыбке. — Наверное, я сегодня очень красивая.

Не зря утром проторчала так долго у зеркала. Завивала кудряшки и надела новое платье.

— Ты всегда очень красивая, Синичкина, — говорит Марк