Чем мир земной, что есть созданья выше,

Чем человек, что их число несметно,

Что все они на смерть обречены,

И все живут, все страждут?

На вопрос Каина: «Так мир не нов?» – Люцифер продолжает развивать свою космическую философию:

<…> Не более, чем жизнь.

А жизнь древней, чем ты, чем я, и даже

Древней того, что выше нас с тобою.

Есть многое, что никогда не будет

Иметь конца…

(Перевод Ивана Бунина)

Однако мы несколько отвлеклись в строну. В чудесном гиперборейском саду обитало еще одно волшебное летающее существо. Русские называли ее – Жар-птица, та самая, что воровала золотые яблоки в сказке о Сером Волке, которую едва не поймал за хвост Иван-царевич (рис. 79) и на поиски которой он, в конце концов, и отправился. Жар-птица – не просто волшебное сказочное существо, но олицетворение огненно-световой стихии и, следовательно, закодированного в ней космотворящего начала Вселенной. Жар-птица не водится где попало и не сидит в кустах за забором. Изредка прилетает она из-за далекого Океан-моря и, как правило, быстро возвращается назад, в чудесную страну, где жизнь течет по отличным от земных законам. Местонахождение той страны – тоже закодировано в устойчивых сказочных образах и понятиях. Для нас оно тайны не составляет. Это – древняя Гиперборея.

В сказке о Сером Волке Жар-птица низведена до похитительницы чудесных золотых яблок, но в конечном счете восходит к тем птицам, которым, по представлению древних, были обязаны своим сотворением и вода, и суша, и люди, и звери. Генетически и этимологически образ Жар-птицы связан с арийскими и доарийскими представлениями о космотворящей роли птицы и «огненной» первосущности Вселенной. Слово «жар» в имени чудесной птицы выступает в своем первоначальном смысле – «сияние», «горение» (от древнеиндийского «гарас» – «огонь», «пламя»: путем чередования согласных «г» и «ж» оно и образовано). (Отсюда: Жар-птица – такой же древний огненно-сияющий образ, как и вся группа солнечных и световых существ всемирной мифологии, уходящей корнями в космические представления древнего пранарода, говорившего на общем праязыке и имевшего устойчивую систему знаний об устройстве и эволюции мироздания.)

Рис. 79. Иллюстрация Ивана Билибина к сказке о Сером Волке

С учетом чередования согласных «ж» и «г» понятия «жар» и «гарь» имеют общую генетическую и смысловую основу. Ту же корневую основу имеет и имя царя птиц индуитской мифологии Гаруды, ездового животного бога Вишну (вспомним общеарийского Вышнего и общеславянского Вешнего). Гаруда – имеет солнечно-световую природу, его сияние ослепительно даже для богов. В отличие от русских птицедев Гаруда изображается в виде существа с человеческим туловищем, крыльями и орлиной головой с клювом. Есть свой Гаруда и в русской мифологии, но в волшебных сказках он действует как исполинская безымянная птица, которая спасает героя – выносит его из Подземного царства на белый свет. Здесь тоже своя космическая символика: Подземное царство в русской сказке – совсем не обязательно бездонная темная яма. Это скорее место, куда на ночь заходит солнце, обратная, так сказать, сторона Земли при условии, что она представлялась плоской. Потому-то отождествляется иногда это Подземное царство с Золотым (Солнечным) или Серебряным (Лунным).

Функционально и по смыслу к Жар-птице и ее доарийскому прообразу, из которого вышел индийский Гаруда, примыкает также и самая таинственная и могучая птица русской мифологии – Стратим (Страфил). Такое разночтение объясняется искаженным переводом с греческого языка, где это слово означает «птицу» (отсюда же происходит название «страус», но в русский язык оно попало уже опосредованно – через немецкий). «Стратим-птица – всем птицам мать», – утверждает Голубиная книга. И это неспроста. Стратим-птица – прародитель и владыка всего птичьего мира – обитает посреди моря-океана. Стоит ей встрепенуться, и налетает буря. Она же способна укротить шторм, а на ночь прячет под крыло солнце, чтобы утром вновь подарить его миру. Может спрятать под крыло и землю, спасая ее от бед вселенских. Поутру она возвещает о начале утра, и по ее знаку по всей земле начинают петь петухи. Эти подробности сообщаются в различных вариантах Голубиной книги.

Теперь мы подошли к третьей гиперборейской мифологеме, запечатленной в русской народной сказке о Сером Волке. Это – наикрасивейшая женщина всех времен и народов – Елена Прекрасная. О ней вообще разговор особый. Ведь она – героиня не одних только древнегреческих легенд, но и русских сказок, куда, надо полагать, попала не потому, что русские сказители слышали о Гомере, а потому, что и у «Илиады», и у русского фольклора был один общий источник, восходящий к гиперборейским временам. Дочь Леды и Зевса, явившегося к ней в образе лебедя – древнего доиндоевропейского тотема, виновница Троянской войны, вылупилась из яйца, снесенного матерью. Уже одно это свидетельствует о доэллинском происхождении образа Леды и ее детей: как уже говорилось, по древнейшим космогоническим представлениям считалось, что все живое появилось из яйца (отсюда в конечном счете и популярная латинская поговорка ab ovo – «от яйца», то есть «с самого начала»). В имени Леды, тайной возлюбленной Зевса-Лебедя, закодировано северное происхождение и самой легенды и ее образов. В основе имени Леды лежит корень «лёд». Леда дословно означает «Ледяная» – далекий прообраз Снегурочки (рис. 80). Имя самой Елены, как и этноним «эллины», восходит к названию тотемного животного евразийских народов «олень»: первоначально оно звучало как «елень» и произошло от другого всем хорошо знакомого слова – «ель», «ёлка» (в древнерусских текстах и вплоть до XIХ века греки-эллины именовались «елины»).

Рис. 80. Снегурочка. Художник Виктор Васнецов

В прошлом, когда племенная принадлежность, родственные связи и брачные союзы обозначались по тотемам, лебединая ипостась Зевса, в соответствии с реконструкцией первоначального смысла, не могла означать ничего другого, кроме принадлежности к тотему лебедя. Сказание о Леде появилось во времена, когда греки и славяне представляли этническую целостность, а их языки были нерасчлененными. Предание о Леде – Ледяной царевне могло родиться лишь в тех климатических зонах и, соответственно, географических территориях, где льды играют не последнюю роль. Понятно, что это не могла быть территория древней (или современной) Греции. Следовательно, образ Леды возник в северных широтах, задолго до миграции прапредков эллинов на Балканы.

По происхождению образ древнегреческой Леды более всего близок любимой героине русского фольклора Снегурочке и Белоснежке германоязычных народов, хотя за тысячелетия