Сжимаю Машу крепче, снова зарываюсь носом в шелковистых прядях.

Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы унять дикое сердцебиение. Я проваливаюсь куда-то в бездну. Не понимаю, что настоящие воспоминания, а что — плод моей обострившейся ревности.

Брат берёт Машу сзади в нашем загородном доме, она сперва вырывается, потом кончает… Я участвую в этом, меня это возбуждает… Чёрт… это же бред какой-то? Это было? Но почему? При каких условиях? Как я мог так относиться к девушке, в которую влюблён?

Зажмуриваюсь, сталкиваю нас лбами.

Обхватываю её лицо в ладони, чувствую, как дрожит…

— Помоги мне вспомнить, — хриплю, умоляя.

— Я боюсь… — шепчет робко. — Боюсь, Миш… может, не надо?

— Ты ни в чём не виновата… ты…

Её нежное дыхание на моей коже. Маша облизывает пухлые губки, и я вторю её примеру. Касаюсь сочной мякоти языком, нежно веду по морщинкам, а потом погружаюсь глубже. Провожу по зубкам, ласкаю её нежный ротик.

Тело простреливает острым потоком эндорфинов.

Прижимаю её к себе и, словно под анестезией, не чувствую боли в перебинтованных рёбрах. Ничего, кроме заоблачного счастья, не чувствую.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я перестаю целовать Машу.

Потом несколько часов или мгновений мы просто стоим обнявшись, прижимаемся друг ко другу…

Ласково глажу её по спине, а когда, наконец, позволяю отстраниться и смотрю в её ясные голубые глаза, понимаю, что всё помню.

Помню всё до мельчайших подробностей. Все свои косяки, от которых хочется обратно себя на больничную койку уложить. Сашке ещё тумаков надавать. И умолять, умолять Машу простить нас…

Беру её за руку и веду в сторону кровати.

Саша тоже поднимается, следует за нами, с опаской поглядывая на меня.

Нормально я его приложил. Но ещё один синяк на скуле погоды не сделает. Хмуро смотрю на него, но в драку больше не лезу.

Замечаю, как Маша и Саша переглядываются украдкой. Хм… что это они? Успели уже сблизиться, пока я в больнице валяюсь? Сашка, блин, хер пронырливый!

Ну ничего, рано меня ещё со счетов сбрасывать.

— Ох, — откидываю голову на подушку.

Маша реагирует моментально.

— Тебе больно? — нависает надо мной, а я делаю самое страдальческое выражение лица, на которое только способен. — Где болит? — заботливо поправляет подушку, гладит по голове. — Тут? — касается рёбер.

— Нет… — изображаю мученика, а сам кайфую, когда её локоны длинные меня по лицу щекочут.

— Миш… ты просто распереживался, — она робко тянется к моей руке, и я тут же ловлю её ладошку. Маша смущается жутко, но убрать руку не спешит. — Нельзя же так… Тебе надо беречься… — поднимает на меня свой ясный взгляд. Кусает губы, явно волнуется. — Ну что, ты что-то вспомнил?

Смотрю ей прямо в глаза.

Маша… ты так смущаешься из-за того, что было между нами? Из-за того, что мы, дебилы, натворили?

Начали мы не с того, это верно.

Но продолжим обязательно так, как надо!

Хм… а что если… что, если нам с тобой заново познакомиться?

— Нет, — пожимаю плечами. — Ничего я не вспомнил. Ничего, кроме тебя, — усмехаюсь и подношу её ладонь к губам. — Помню, что и раньше целовал тебя, и что это было также приятно, как и сейчас. Правильно помню?

Её щёчки моментально вспыхивают. Маша ёрзает на месте, а потом еле слышно и жутко смущённо шепчет:

— Да…

Ловлю подозрительный взгляд Саши на фоне и, когда малышка не видит, невозмутимо приподнимаю бровь, мол, чё смотришь?

У брата свои козыри, у меня — свои. Посмотрим, чья возьмёт!

В одном он прав. Никто из нас Солнцеву так просто не отпустит.

Что ж. Начнём знакомство заново!

Глава 71

Три недели спустя

Маша

— Наше первое свидание, — Миша галантно приоткрывает передо мной дверь в шикарный ресторан. — Или не первое?

В его ярких глазах пляшут игривые чертенята.

— Первое, — приподнимаю брови.

— Жаль, — улыбается он, помогая мне снять пальто. — Жаль, что я так долго не решался тебя позвать.

Закусываю губу, щёки печёт.

Иногда так и подмывает рассказать ему всю правду! Как всё на самом деле было между нами. Вот только он запретил. Сказал, что хочет непременно всё вспомнить сам, и чтобы я не подсказывала.

Если честно, сперва я жутко смущалась, но потом… даже вошла во вкус.

Удивительно, но его амнезия пошла на пользу нашим отношениям. Находясь с ним наедине, я не чувствовала неловкость. Прошлое словно было стёрто, я смогла начать общение с ним с чистого листа.

Благодаря этому я не беспокоилась ежесекундно, о чём он думает, представляет ли меня с Сашей, или нас втроём… Мы… просто узнавали друг друга. Просто общались. Он рассказывал про свои хобби, детство, любимые фильмы. Постепенно я так расслабилась, что смогла и сама открыть ему душу. Даже про Жору и Альку рассказала…

С Сашей, конечно, мне так просто не было. Между нами всё время какое-то напряжение. И пусть он пока ведёт себя как джентльмен, я постоянно чувствую на себе его глубокий изучающий взгляд. Мороз по коже…

Последние три недели все мои мысли занимают эти двое. У них теперь «график», согласно которому я должна каждому по два свидания в неделю. Почти каждый день они шлют мне домой букеты. Дед и Катерина уже в шутку называют наш дом розарием.

Катя очень помогла мне с дедом. Он, конечно, сильно противился нашим отношениям и сказал, что отстрелит Медведевым их Фаберже, если они «удумают не то». Но братья, на удивление, ведут себя просто идеально! Наш физический контакт сводится к поцелуям в щёку и касаниям рук, к сожалению…

Ой, то есть, к счастью! Я хотела сказать «к счастью»! Ведь никто в здравом уме не будет хотеть их домогательств! А я пока ещё в уме, так что…

Вздыхаю, глядя на своего сногсшибательного кавалера.